— Переиграем нашу вторую встречу? — вдруг улыбается Денис. — Никакого ужина с Русланом, никаких откровенных платьев и макияжа. Впервые я увидел тебя в магазине комиксов, спросил о фигурках супергероев. Ты оживилась, размахивала руками, подробно рассказывая мне о Геральте и Йеннифер. Я почти не слушал, лишь наблюдал за тем, как горят твои глаза, как прядь волос падает на лицо, а ты мило смахиваешь её указательным пальцем. Захотел тебя поцеловать, но испугался. Был зашоренным, считал, что у меня не может быть ничего общего с обычной продавщицей. Выскочил на улицу, дожидался такси под дождём, чувствуя, как в груди разливается сожаление. Словно упустил что-то важное.
Денис дотрагивается пальцами до моего лица, очерчивает контур губ, исследует шею и ключицы. Дыхание учащается, от невинных касаний искрится кожа. И нет желания сбежать или оттолкнуть. Сейчас всё правильно, как и должно быть.
— А потом я слышу заливистый смех, — продолжает Денис. — Оборачиваюсь, наблюдаю за тем, как ты кружишься под дождём, стоишь прямо в луже и ни о чём не беспокоишься. Наслаждаешься моментом, жмуришься, когда капли падают на твоё лицо, счастливо улыбаешься. Бредёшь к трамвайной остановке, а возле меня останавливается такси. Момент выбора. Разум или эмоции? Отмахиваюсь от водителя, бегу к тебе, в последнюю секунду успеваю заскочить в трамвай. Ты удивлена, тревожно осматриваешься по сторонам, словно не веришь, что я ищу именно тебя. Хлопаешь ресницами, смущаешься, когда называю своё имя и протягиваю руку. Пожимаешь её, отводишь взгляд. А я несу какую-то чушь о погоде, чтобы ты расслабилась. Вскоре ощущаю, что лёд тронулся. Через двадцать минут, на последней остановке, я наконец приглашаю тебя на свидание.
Денис берёт мою руку, оставляет невесомый поцелуй на тыльной стороне ладони. Вздрагиваю, тянусь к нему, чтобы обнять за шею.
— Юля, ты пойдёшь со мной на свидание?
— Да, — шепчу. От радости приятно кружится голова, на душе больше не скребут кошки.
Слова Дениса, искренность его взгляда, лёгкость касаний и поцелуев очищают душу, уничтожают последние сомнения.
— Прогуляемся? — предлагает Денис, нарушая уютную тишину.
— Да, сегодня чудесная погода. Наступили тёплые весенние ночи, — бегло целую его в щёку, замечаю довольную улыбку, спрятавшуюся в уголках губ, и с трудом отстраняюсь. — Пойдём.
Свежий воздух заполняет лёгкие, когда мы вырываемся на свободу. Денис берёт меня за руку и ведёт к набережной. С моих губ никак не хочет сползать улыбка. За всё время наших отношения я впервые не чувствую вины, тревоги или страха. Не осталось никаких секретов. Пусть так будет всегда.
Ветер щекочет лицо, волосы падают на глаза. Мы у набережной, останавливаемся у самых перил, смотрим на тёмную гладь воды. Денис обнимает меня сзади, кладёт голову на плечо и спрашивает:
— Ты познакомилась с отцом?
— Да! Он чудесный: интеллигентный, мудрый, общительный. Даже через скайп я ощущаю какую-то связь между нами, не родственную, а душевную что ли. То же самое с сестрой и братом. Они такие добрые, весёлые, мы болтаем по полтора часа — и не надоедает, наоборот, хочется узнавать о них ещё больше! Так странно, что мама за двадцать пять лет не смогла меня полюбить, а папа, Таня и Костя за три видеозвонка стали мне близкими и родными людьми. И приняли в семью.
— У нас с Машуней тоже самое. Близость и родственность душ, которую не объяснить словами. Например, к отцу и матери я ничего подобного не чувствую. А сестрёнку полюбил с первого взгляда.
— Кстати, как там Маша? Мы с ней и не поговорили толком.
— Да чудит, как обычно. Недавно повздорила с преподавателем гендерной социологии. Он нёс какую-то чушь о том, что умные мужчины никак не реагируют на женскую сексуальность, видят в представительнице слабого пола сложную личность, а не красивую обёртку. Маша начала спорить, опираясь на свой опыт, доказывала, что парни сначала смотрят на внешность, а потом уже интересуются глубоким внутренним миром девушки. Препод рассмеялся, сказал, что доценты и профессора университета уж точно выше этого, а Маше не повезло с кругом общения.
— И как этот человек умудрился преподавать гендерную социологию? — удивляюсь я. — Что Маша натворила?
— Провела эксперимент. Если лекции вёл мужчина, Маша надевала откровенную одежду, садилась на первую парту и отвлекала преподов от занятия. Снимала их реакцию на телефон, а в конце недели пришла к гуру гендерной социологии и показала ему, как великие умы человечества реагируют на глубокое декольте и короткую юбку. Препод дико взбесился и пожаловался декану факультета. Речь шла об отчислении. Маша, конечно, ничего не сказала родителям, попросила меня о помощи. Декан оказался понятливым мужиком, мы с ним выпили по рюмочке коньяка, посмеялись над придурковатым социологом. Всё закончилось хорошо.