По сей день не пойму, как этому мерзавцу удавалось накачивать меня с утра спиртным. Силой он в меня не вливал — я это помню точно. И уговаривать не уговаривал. Просто предлагал. И я пил. С утра до вечера. Все это происходило на глазах у Полины.
Мы трое жили на вилле у этого красавчика Бэртоломью. Мне отвели самую убогую комнатушку в крыле для прислуги. Честно говоря, мне было на это наплевать — док отводил меня туда уже пьяного вусмерть. Что касается его, то он занимал большую комнату с террасой. У Полины были настоящие королевские апартаменты, куда меня не пускали лакеи.
Мое утро начиналось с шампанского, которым я запивал кофе с бриошами, сидя в шезлонге на докторской террасе, уступами спускавшейся к океану. Здесь это называлось европейским завтраком. Потом начинался ланч — череда экзотических закусок из морской рыбы, креветок, зеленых листьев, мелко нарезанных сырых грибов, разноцветных ломтиков, кубиков и кружочков тропических плодов. К обеду я успевал нагрузиться по ватерлинию — к ланчу подавали несколько сортов изумительных сухих вин, — и по большей части дремал за большим столом в апартаментах нашего хозяина под болтовню и смех незнакомых мне людей. Я видел, что Полина часто на меня посматривает, но я не знал, что выражал ее взгляд — мне было трудно сфокусировать глаза.
Несколько раз доктор брал меня с собой на вызовы. Я сидел на заднем сиденье его джипа, наслаждаясь прохладой от кондиционеров и попивая прямо из бутылки холодное пиво. Помню, он запирал меня в машине и надолго уходил.
Как-то он сказал:
— Завтра переезжаем в «Клубничный пирог».
— Ненавижу клубнику. У меня от нее аллергия.
— Я тоже не ем ее в сыром виде. Но в пироге она совершенно безвредна.
В тот момент на террасе появилась Полина. Я успел заметить, что у нее заплаканные глаза.
Доктор поднялся ей навстречу и обнял за талию.
— Ненавижу, — сказала она и всхлипнула. — Он сделал из меня настоящую шлюху.
Доктор шепнул ей что-то на ухо.
— Нет, это он во всем виноват! Я была такой наивной дурочкой!
Она выскользнула из рук доктора и приблизилась ко мне. Я сделал попытку встать, но доктор вовремя положил мне на плечо руку.
— Спокойно, — шепнул он мне. — У девочки нервный срыв. Не обращай внимания.
Я изобразил на своем лице, как мне казалось, всепрощающую улыбку.
— Свинья! — воскликнула Полина. — С каким бы удовольствием я расцарапала тебе рожу.
— Давай, моя девочка, царапай. — Я громко икнул и зажал рот ладонью. — Мы скажем Бэртоломью, что я заблудился в кактусовой аллее.
— Даже сейчас ты не можешь быть серьезным! — У Полины сорвался голос, и она в бессилии топнула ногой. — Фил, скажи ему, что он… последняя сволочь и падла вонючая.
Доктор ни слова не понял из нашего содержательного разговора, но по выражению лица Полины наверняка догадался, что это было не любовное объяснение.
— Тебе пора собираться. Да, совсем забыл. — Он полез в задний карман своих шорт и достал маленькую коробочку. — Алэн просил передать тебе вот это.
Она бросила равнодушный взгляд на кольцо.
— Настоящие бриллианты. Тысячи полторы долларов, не меньше.
Мне показалось на какое-то мгновение, будто она швырнет коробочку доктору в физиономию. Но она вдруг схватила кольцо и быстро надела на средний палец левой руки.
— Смотри! Тебе и за месяц столько не заработать! А я… я это заработала за каких-то три дня.
Она упала на диван и разрыдалась. Доктор поспешил ее увести. Он вернулся через пять минут и налил нам по полстакана сухого мартини.
— Все в порядке. Я предупреждал ее, что нельзя так много жариться на солнце.
— Док, почему Бэртоломью подарил ей такое дорогое кольцо? — спросил я, прихлебывая мартини. — Она что, спит с ним?
— Боже сохрани. — Доктор смотрел на меня широко раскрытыми удивленными глазами. — Он голубой, этот наш красавчик Бэртоломью.
— Я тоже голубой. Голубой и к тому же метис.
Доктор рассмеялся.
— Вовсе не смешно, док. Почему вы постоянно спаиваете меня?
Доктор поставил свой стакан на стол.
— Я с утра до вечера твержу вам, что пить в больших количествах очень вредно. — Он взял у меня из рук стакан и выплеснул остатки мартини на пол. — Поражаюсь, какое количество спиртного вы способны выпить и остаться трезвым как стеклышко. Это что, национальная черта?
Я хмыкнул и почувствовал, что засыпаю.