— Можно все переиграть, — сказала она, закуривая сигарету.
— Можно.
— Если хочешь, я буду только с тобой.
— Хочу.
— Но ты снова начнешь пить!
— Начну.
Она с размаху хватила кулаком по столу. Лампа покачнулась и упала на пол. Раздался звон стекла и завоняло керосином.
Я думал, сейчас вспыхнет пожар.
— Пошли отсюда. — Я схватил ее за руку. — Сгореть заживо не самая приятная смерть.
— Метис, почему ты оказался еще наивней меня? — спросила она, когда мы вышли наружу.
— В смысле?
— Не притворяйся. — Она высвободила свою руку. Мы стояли рядом, но не касаясь друг друга. — Даже я знаю, что за любовь нужно бороться.
— Скучно. И не вижу никакого смысла.
— Ты оказался тонкошкурым, — прошептала она. — Я догадалась об этом слишком поздно.
Я пожал плечами. Я не был расположен к душевным разговорам.
— Метис, как ты думаешь, что с нами будет? — спросила Полина, обращаясь уже к неспокойному океану. — Скажи что-нибудь. Только не молчи.
— Я не молчу.
— Неужели нельзя начать все сначала?
Я невольно вспомнил нашу первую встречу, две недели, промелькнувшие как один миг. Мы жили в ожидании чуда. Почему же оно не случилось?
— Чудес на свете не бывает, — тихо сказал я.
— А я хочу, чтоб они были. И я верю в них. Метис, ты ведь тоже романтик. Не притворяйся, будто тебе давно все по фигу.
В тот момент мне на самом деле все было по фигу. Очень хотелось выпить, но я знал, что, кроме банок с кока-колой, в сумке-холодильнике нет ничего взбадривающего.
— Я не умею притворяться. Может, это моя главная беда.
— Значит, ты на самом деле меня разлюбил.
Я неопределенно хмыкнул.
— Ты первый мне изменил.
— Смотря что называть изменой.
В ту минуту я готов был отдать правую руку за стаканчик водки или виски.
— Я поняла тебя. Прости.
— Все-таки виноват был я.
Я знал, что не должен был это говорить. Но в тот момент мне на самом деле все было по фигу.
— Ты настоящий голубой. Жаль, что ты не родился женщиной.
Она медленно побрела к океану. Я вернулся в дом. Здесь воняло, как в лавке керосинщика. Я распахнул окна и двери и завалился на кровать. Теперь я был готов отдать обе руки за стакан самого паршивого самогона.
Океан шумел все сильней и сильней. Этот шум нагонял на меня беспробудную тоску. Постепенно я забылся тяжелым сном.
Я слышал, как она поднимается по ступенькам крыльца, но подумал, что это мне снится. Когда она села на край кровати и положила руку мне на грудь, я уже окончательно был уверен в том, что вижу сон. Или же сумел убедить себя в этом. Она целовала меня в губы, щеки, волосы, а мне не хотелось шевелиться. Мне было хорошо. И в то же время мне все было по фигу.
Потом она стащила с меня шорты и майку и улеглась сверху. Кровать была узкая и скрипучая. Полина вытворяла со мной такое, что может присниться разве что подростку, насмотревшемуся порнофильмов. Я не сопротивлялся. Я воспринимал ее ласки пассивно, хотя мне было очень хорошо.
Потом, когда она затихла и, кажется, уснула, уткнувшись носом в стенку, я встал и вышел наружу. Океан ревел и бесновался. До меня долетали мелкие брызги воды. Правда, возможно, это моросил дождик.
Я быстро продрог и вернулся в дом, где хозяйничали промозглые сквозняки. Обратил внимание на узкую дверь в коридоре. Она была не заперта.
Это оказался чулан со всяким хламом. Я нащупал цилиндр фонарика. С его помощью я отыскал ветхое одеяло, в которое с наслаждением завернулся.
И тут я увидел ее.
Это была пол-литровая бутылка, в которой плескалась прозрачная жидкость. Я сделал жадный глоток. Джин приятно обжег внутренности, мгновенно расслабил мышцы. Я устроился на крыльце, где было относительно тихо. Потягивал джин и любовался молниями, безостановочно прошивающими небо грубыми корявыми стежками. Из-за рева океана не было слышно грома, а потому гроза казалась ненастоящей.
Бутылка опустела, и я заснул на полу, натянув на голову одеяло. Мне снились сны…
Это были отдельные новеллы, но действующие лица в них оставались неизменными. Их было трое: Лев, Полина и я. В одной их этих снов-новелл я раскачивал лодку, в которой Лев с Полиной занимались любовью. Я делал это по приказу Льва, который стонал от наслаждения в такт моим движениям. Полина делала мне какие-то знаки — похоже, она хотела, чтоб я перестал раскачивать лодку. Но мне доставляло удовольствие ублажать Льва.