– Как же мы познакомились? – Низкий голос Дрю прервал мои размышления. Нет бы взять инициативу на себя, предложить свою историю.
– В баре, – предлагаю я. Ведь это так пошло. А, как я понимаю, меня он взял с собой, чтобы показать своим высокомерным родственничкам всю глубину своего падения. – Ты пришел туда с друзьями, мы увидели друг друга и влюбились с первого взгляда.
Он смотрит на меня, и в его глазах читается «что за фигня?» Я улыбаюсь в ответ. Раз уж выдумывать историю выпало мне, то она будет самой сопливо-романтичной на свете.
Для романтики в моей жизни места нет. Глупо, конечно, но я позволяю парням пользоваться мной потому, что хоть на одно мгновение в центре их внимания оказываюсь я и только я. Это так здорово. Тогда можно забыть, что на самом деле всем на меня плевать.
Но как только все заканчивается, я выпадаю из сладкого дурмана и чувствую себя дешевкой. Грязной. Те штампы и клише, которые описывают в книгах, показывают в кино и на ТВ – все это я. Ходячая банальность.
Еще я – городская шлюшка, хотя и не настолько шлюховатая, как все думают. Опять клише. В общем, я точно не та девушка, которую можно привести домой, чтобы впечатлить маму. Нет во мне ничего особенного.
Но Дрю везет меня домой, чтобы впечатлить свою маму. Точнее, шокировать ее. Уверена, эта богачка (ну вот, говорю как Оуэн – только вместо «нищебродки» теперь «богачка») – просто кошмарный сон наяву. Увидит меня – и тут же придет в ярость.
– Думаю, ты везешь меня к себе, чтобы предъявить маме и взбесить ее. Я права?
Мне нужно подтверждение. Чтобы все осмыслить и принять как данность. Просто быть в курсе. А с последствиями разбираться буду позже. Например, с тем, как это все скажется на мне, несмотря на то, что мне отчаянно нужны деньги.
Его челюсти сжимаются, губы превращаются в тонкую полоску.
– Мама умерла.
Ох.
– Прости.
Мне дико стыдно.
– Ничего, ты же не знала. Она умерла, когда мне было два года. – Дрю пожимает плечами. – А вот отцу ты точно придешься по душе.
Он произносит это так, что меня просто вымораживает. Словно его отец – странный тип, вот почему я ему понравлюсь.
– Значит, там будешь только ты с отцом?
– Нет. Еще Адель. – Когда он произносит это имя, его губы почти исчезают. А губы красивые, полные, и я невольно задумываюсь, куда же они подевались. – Моя мачеха.
– Значит, ты хочешь взбесить мачеху.
– На ее мнение мне плевать чуть более чем полностью.
Дрю буквально излучает напряжение. Между ним и мачехой явно пробежала кошка, а то и не одна.
Выкинув из головы его слова о злой ведьме по имени Адель, я двигаюсь дальше.
– А братья или сестры у тебя есть?
Он качает головой.
– Не-а.
– Ясно.
Как-то он неразговорчив. И это никуда не годится, ведь я, блин, целую неделю буду полностью зависеть от этого парня.
– А у меня есть брат.
– Сколько ему?
– Тринадцать, – вздыхаю. – Оуэн в восьмом классе. И вечно встревает в неприятности.
– Сложный возраст. В школе приходится тяжко.
– А ты в тринадцать часто попадал в неприятности?
Трудно представить себе такое.
Дрю смеется и тут же подтверждает мои подозрения:
– Мне не позволяли.
– В каком смысле? – хмурюсь я. Странный какой-то ответ.
– Отец всыпал бы мне, если бы я вышел за рамки приличий.
Дрю снова пожимает плечами. Он делает так часто, но мне это нравится – всякий раз снова убеждаюсь, что плечи у него шикарные, широкие. Если повезет, смогу прикоснуться к ним, пока мы будем изображать парочку всю следующую неделю. А может, даже положу голову ему на плечо. Прижмусь щекой к мягкой ткани его рубашки, тайком вдохну его аромат. Он пахнет приятно, но мне хочется подобраться поближе и вдохнуть запах полной грудью.
Сопливые фантазии вот-вот затопят меня, и впервые в моей циничной жизни, где нет места сказкам, я готова отдаться им с головой. В конце концов, я ведь должна стать лучшей актрисой на свете, правда?
– Но ведь все отцы грозятся чем-то таким, когда их дети выходят за рамки. Разве нет? – спрашиваю.
– Да, но мой папа говорил всерьез. К тому же мне было проще делать то, что от меня требуется, и не отвлекаться. Я легко теряюсь во всякой фигне, понимаешь?
– Что же от тебя «требовалось»?
Я показала пальцами кавычки, как делают противные студентки, которые приходят в La Salle. Терпеть их не могу – вечно трясут волосами, слишком громко смеются, несут всякую чепуху. Хлопают накладными ресницами, строят глазки парням, жаждут внимания. Жалкое зрелище.