Тогда я заметил кольцо.
Оно блеснуло в лучах света, струившихся в окно задней двери.
Я поднимался по лестнице, но в какой-то миг практически перестал сознавать, где нахожусь. Меня обдало жаром. Перед глазами стояла Мэг и просила забрать кольцо ее матери, попросить Рут, будто бы оно принадлежало не Мэг, будто бы она хотела взять его напрокат, будто бы Рут имела на него какое-то право, будто она не была всего лишь гребаной воровкой, и я подумал о том, через что Мэг прошла еще до нашей встречи, как потеряла тех, кого любила, всех, кроме Сьюзен — и что получила взамен. Эту пародию на мать. Злую шутку, которая отняла у нее не только кольцо, но все: ее жизнь, ее будущее, ее тело — и все во имя воспитания, но не воспитывала, а лишь подавляла ее, толкала к пропасти, и наслаждалась этим, радовалась этому и — ради Бога — свела ее в могилу, где ей теперь лежать целую вечность, не увидеть взрослой жизни, исчезнуть бесследно.
Но кольцо осталось. И во внезапной ярости я решил, что тоже могу толкнуть.
Я остановился, занес руку над ее лицом, широко растопырив пальцы, и увидел ее взгляд — удивленный на мгновение, и напуганный — и опустил на нее руку.
Я видел: она все поняла.
И хотела жить.
Она потянулась к перилам.
Ее рот широко раскрылся.
На мгновение я ощутил пальцами холод ее плоти.
Я знал, что отец уже почти поднялся.
Я толкнул.
Я никогда не чувствовал себя таким сильным, мне никогда не было так хорошо. Ни до, ни после.
Рут закричала, и Рупор потянулся к ней. Офицер Дженнингс сделал то же самое, и первой ступенькой, на которую она ступила, была его, и он не шелохнулся. Банки с краской посыпались на бетонный пол. Рут свалилась за ними, немного медленней.
Она ударилась челюстью о ступеньку, после кувыркнулась, словно акробат, и грохнулась на пол лицом вниз. Рот, нос и щека взорвались под весом тела, рухнувшего, будто мешок с камнями.
Я слышал, как хрустнула шея.
Она неподвижно лежала.
Внезапно комната заполнилась вонью. Я еле сдержал улыбку. Она обделалась, как дитя, и я подумал: так и должно быть. Это хорошо.
Потом внезапно все сбежались внизу, Донни и Уилли, папа и офицер Томпсон, теперь без Сьюзен, и все кричали и окружили Рут, как археологи внезапную находку. Что случилось? Что с мамой? Уилли кричал, Рупор плакал, Уилли точно сошел с ума, согнулся над ней, ощупывал грудь и живот, массировал, пытаясь вернуть ее к жизни.
— Что там случилось, твою мать? — заорал Донни.
Все они смотрели вверх, на меня, готовые разорвать меня на кусочки. Отец стоял у лестницы, на случай, если они попробуют.
— Так что случилось? — спросил офицер Томпсон.
Дженнингс взглянул на меня. Он знал. Он прекрасно знал, что случилось.
Но мне было наплевать. Это как осу прихлопнуть. Осу, которая меня ужалила. Ничего больше, ничего хуже.
Я спустился вниз и взглянул на него.
Он посмотрел на меня еще раз. После пожал плечами:
— Мальчик споткнулся. Не спал, не ел, и только что пережил смерть подруги. Случайно. Бывает.
Рупор, Донни и Уилли не купились, но сегодня на них никто внимания не обращал.
Ужасно воняло дерьмом.
— Пойду возьму одеяло, — сказал Томпсон. Он прошел рядом со мной.
— Это кольцо, — сказал я, ткнув пальцем. — Это кольцо Мэг. Ей мама отдала. Теперь оно должно перейти к Сьюзен. Можно я возьму?
Дженнингс бросил на меня измученный взгляд, означавший: хватит!
Но и это меня не волновало.
— Оно принадлежит Сьюзен, — сказал я.
Дженнингс вздохнул.
— Это правда, мальчики? — спросил он. — Лучше говорить правду.
— Наверное, — сказал Донни.
Уилли взглянул на брата.
— Ну ты и мудак, — сказал он.
Дженнингс поднял руку Рут и осмотрел кольцо.
— Хорошо, — сказал он, и его голос внезапно смягчился. — Отдай ей.
Он снял кольцо.
— Скажи, чтоб не потеряла.
— Скажу.
Я пошел наверх.
Тут на меня разом навалилась усталость.
Сьюзен лежала на диване.
Я подошел к ней и протянул кольцо. Она взглянула на него и увидела, что это, и вдруг этот взгляд заставил меня опуститься на колени рядом, и она потянулась ко мне своими тонкими, бледными ручонками, и я обнял ее, и мы плакали и плакали.
ЭПИЛОГ