«Селена…»
«Заходи, дверь не заперта», — ответила я и снова отошла к окну, отвернувшись от вошедшего Стэнна.
Стэнн потоптался у двери, потом нерешительно подошёл ко мне.
— Селена… Прости меня, пожалуйста. Я просто очень хотел, чтобы ты поступила в Школу, чтобы хорошо сдала экзамен. И боялся, что если я буду рядом, ты не сможешь подготовиться.
— К чему — подготовиться? К этому фарсу? — гневно обернулась я к Начальнику Магической Полиции. — В чём был смысл этой подготовки? Чтобы я извелась, не находя поддержки? Чтобы я уверилась в том, что тебе на меня наплевать? Чтобы я поняла, что ты — только мой будущий начальник, а не человек, на которого я могу положиться в любой ситуации? Чтобы я выяснила, что мне лучше работать от тебя подальше, потому что в любой момент ты можешь бросить меня, оправдывая это интересами дела, а мне от этого будет очень больно и страшно? Да, подготовка получилась хорошая…
Я вытерла накатившие на глаза слёзы и, помолчав, тихо продолжила:
— Я сегодня весь день пыталась убедить себя, что ты всё сделал правильно. Что ты это делал ради меня, моих успехов. А потом поняла, что мне не нужны успехи, полученные такой ценой. Что лучше бы я экзамен провалила, чем в тебе разуверилась. Ты же был для меня идеалом. Совершенством. Рыцарем без страха и упрёка. А сегодня выяснилось, что ты — всего лишь начальник. Нет, не всего лишь. Ты — Главный Начальник.
Я выделила слово «Главный». И отвернулась к окну, чтобы не видеть понуро стоящего Стэнна, с опущенной головой покорно выслушивающего мою обвинительную речь.
— Я знаю, что я не права! Знаю! Прав ты. Всегда и во всём. Ты лучше знаешь, что, когда и с кем надо делать. И поэтому я не буду с тобой работать. Я не хочу, чтобы ты считал, что, как мой начальник, можешь единолично решать, что, по твоему мнению, будет для меня лучше. По твоему, Стэнн. Моё мнение, как я поняла, в расчёт приниматься не будет. Я так не хочу. Прости, Стэнн, но это — не для меня. Прости…
Я замолчала, и через плечо посмотрела на так и не сказавшего ни слова Стэнна.
— Я всё сказала. Ты хотел поговорить? Говори.
И повернулась к нему. Стэнн, не поднимая головы, заговорил. Я ожидала услышать в его голосе хотя бы сожаление, но голос его звучал ровно и, я бы даже сказала, отстранённо. Словно он говорил о малозначащих для него вещах, думая при этом о чём-то другом:
— Селена, я даже подумать не мог, что для тебя эта ситуация окажется такой страшной. Я действительно хотел тебе помочь. Я думал, что так будет лучше. Ты права, во всём права. Я сегодня тоже целый день думал о случившемся. И понял, что я поступил неправильно. Прости, Селена.
— Замолчи! — закричала я. Я не могла слушать эту размеренную речь уверенного в себе начальника. Мне хотелось, чтобы он показал мне свои переживания, я хотела знать, что он чувствует, так ли ему больно, как мне, а эта, как по бумажке зачитанная, речь только разозлила меня.
— Уходи. Видеть тебя не могу. Слышать не могу. Уходи!
Я упала в кресло, закрыв лицо руками, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Нет уж, слёз моих он не увидит. Я тоже умею держать себя в руках.
— Селена! — в голосе Стэнна, наконец-то, прорвались человеческие нотки. — Селена, прости, я дурак, я понимаю. Но я не знаю, что надо сделать, чтобы ты мне поверила.
Он опустился на колени рядом с креслом и взял меня за руку.
— Я люблю тебя, Селена. Я не смогу жить без тебя. Пожалуйста, прости меня. Я обещаю тебе, что всегда буду рядом, когда тебе понадобится моя поддержка. И никакие интересы дела больше никогда не встанут между нами. Прости, Селена…
Он замолчал. Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. И вдруг почувствовала, что этот взгляд затягивает меня, что я проваливаюсь внутрь, туда, где бушуют сейчас эмоции Стэнна. Успела подумать: «Кажется, я хотела узнать, что он чувствует?» И в этот момент меня накрыла такая волна отчаяния, боли и тоски, что на фоне этой бури мои обиды вдруг показались мне мелкими и не стоящими внимания. Огромное чувство вины, испытываемое Стэнном, буквально расплющило меня, сдавив грудь, не давая вздохнуть. Я испугалась, что сейчас умру, не выдержав натиска этих неистовых чувств, рванулась, освобождаясь от пут этого страшного наваждения, вскочила, глотая воздух, пытаясь отдышаться. Стэнн тоже вскочил и схватил меня за плечи:
— Что случилось? Что с тобой? — В его голосе прозвучал неподдельный испуг.
Я молча смотрела на него, не в силах сказать ни слова. Так вот что скрывается за его сдержанностью. Вот что он испытывает, говоря о своей любви тоном учителя, выговаривающего нерадивому ученику. А я чуть не ушла от него, обманутая его самообладанием.