Несколько дней назад, когда Даг кричал на нее из-за какой-то ерунды, она, к собственному удивлению, осмелилась напомнить ему, что именно она – главный акционер компании. Он бы никогда не оказался здесь без нее. Его глаза потемнели, и на секунду Бенте показалось, что он сейчас даст ей пощечину. Но он опомнился и процедил сквозь плотно стиснутые зубы, что именно он позаботился о том, что компания все еще существует после смерти отца Бенте. Она не должна забывать об этом, и никто не заберет у него то, что он создал. Никто.
Она поняла это уже давным-давно: Даг женился на ней из чистого эгоизма.
Но в последнее время он как будто изменился, казался взволнованным, еще более вспыльчивым, чем обычно. Наверное, он и сам думал, что так продолжаться больше не может.
Это было бы так хорошо.
Она плотнее укуталась в одеяло и увидела перед собой мертвую Сиссель в кресле, почувствовав, как страх смешался с пустотой, внутри нее – пространство, ничем не наполненное, чувство, что она ничего не значит. Ни для кого. Туне проводила время в своей комнате или в подвальной гостиной. Даг мало бывал дома, а когда бывал, ему никогда не было дела до нее. Они перестали делиться мыслями и чувствами уже очень давно.
Даг страшно злился на Сиссель, эту бедняжку.
Пустота разрасталась и ощущалась остро.
3 ноября 1990 года
– Что на ужин? – Отец сел за накрытый стол.
– Рыбные котлеты, – ответила мама.
Она стояла у плиты, отвечая, не смотря на него. Дети сидели, не произнося ни слова, только бросая испуганные взгляды на него.
– Рыбные котлеты? – раздраженно спросил он. – Опять? Они были всего пару дней назад.
– Неделю назад, в прошлый понедельник. – Она поставила картошку на стол.
– Не ставь кастрюлю на стол, – приказал он.
Она поспешила убрать кастрюлю с картошкой назад и переложила содержимое в миску. Затем положила на блюдо рыбные котлеты, жареный лук и морковь и села.
Мальчик протянул руку, чтобы взять еду. Они два часа ждали, когда отец придет домой, сын проголодался и забылся.
Отец с силой шлепнул его по руке, и мальчик притянул ее обратно, сложил обе руки на колени и опустил глаза. Его губы тряслись.
– Чего ты хнычешь? – жестко произнес отец. – Тебе пора выучить, что нельзя брать еду, пока я не скажу.
Они почувствовали в его дыхании запах алкоголя. Они знали: это случилось снова.
– Ты же знаешь, что я не люблю рыбные котлеты, – раздраженно сказал он. – Почему ты не можешь приготовить еду, которую я люблю?
Она прошептала, не глядя на него:
– Извини.
– Извини? Это все, что ты можешь сказать? – Мать не ответила. – Что? Ты что, не слышишь? Я с тобой говорю.
– Я… – начала она, но не смогла ничего больше сказать.
– Я не слышу, что ты говоришь.
Мама быстро посмотрела на старшую дочку, сделав почти незаметное движение головой. Девочка медленно встала, отодвинулась от стола, словно думала, что может исчезнуть так, что отец не заметит.
– Куда собралась? – рявкнул он.
– Делать уроки, – прошептала девочка.
– Пусть идут, – вставила мать умоляющим голосом. – Пожалуйста.
Отец поднялся и встал за стул, где сидела мать. Первый удар пришелся до того, как дети дошли до двери.
– Не смотри, – прошептала девочка, когда брат обернулся.
И она выпроводила его перед собой.
Они пошли в магазин, пробыли там долго, потому что на улице было холодно. Но остаться там они не могли, поэтому отправились в свое укрытие в лесу.
Деревья сбросили листву. Должно быть, около нуля градусов, вот-вот выпадет снег. Они залезли под корень упавшего дерева. По сторонам они поставили несколько больших веток и сделали крышу из елового лапника. На чердаке они нашли старый пенорезиновый матрас и взяли несколько пледов, лежавших в пластиковом пакете, чтобы не намокнуть.
Дети сели, тесно прижавшись друг к другу. Мальчик плакал, и девочка притянула его к себе, крепко обняла, погладила по голове, прошептав утешительные слова, которые часто говорила мама: