– А как же я? – проблеял Ольшенблюм. – Они могут похитить меня в любой момент. Я не продержусь двух недель.
– О! – подхватил Мики. – Правильно мыслишь, Йони. Одному тебе не продержаться, поэтому придется поиграть в прятки. Мы отвезем тебя в надежно охраняемый дом, пересидишь там. А когда опасность минует, вернешься к маменьке и к нашему взаимовыгодному партнерству. Как тебе такой вариант?
Ольшенблюм облизал губы и благодарно кивнул. Мики хлопнул себя по коленям с видом человека, удачно связавшего все концы.
– Ну и отлично, – сказал он. – Отправимся, когда стемнеет, а пока нарисуй нам детали. Приметы бандитов, номер телефона, места встреч, адрес склада…
– Какого склада? – испугался толстяк.
– Того самого, – с той же ласковой интонацией пояснил Мики. – Склада «Общества помощи беженцам» или как его там. Которым командует твоя мама.
– Зачем? При чем тут мама?
– Мама точно ни при чем, – успокоил его Мики. – А вот насчет склада надо бы проверить. Для чего-то ведь Ави туда заезжал, правда? И кстати, о маме: черкани ей письмецо, чтоб не беспокоилась. Так, мол, и так, дорогая мамуля, уплываю с друзьями на яхте. Проветрю уставшую голову, подышу морским воздухом, изнасилую на Кипре двух-трех британских туристок и вернусь через пару недель. Как тебе такой текст?
Ольшенблюм стеснительно потупился.
– А про британских туристок обязательно?
Мики рассмеялся:
– Конечно нет, Йони. Про туристок я пошутил. Но без яхты, Кипра и двух недель никак не обойтись. Сам посуди: будет плохо, если тебя станут искать не только бандиты, но еще и полиция. Тебе ли не знать, что между ними много общего…
Была уже глубокая ночь, когда мы с Мики закопали труп Йонатана Ольшенблюма в песках между Ришоном и Бат-Ямом, поблизости от могилы его еще более отвратного кузена Ави Нисангеймера. По дороге домой я задремала. Машина шла плавно и уверенно, как акула в глубине океана, и это лучше любых слов свидетельствовало о прекрасном самочувствии моего мужа и партнера. Впер-вые за долгое время мы снова скользили на гребне одной волны. Мне было хорошо и спокойно. Легкий поверхностный сон обволакивал меня необременительным облаком, в котором кружились странные геометрические фигуры, мерцали неопасные огоньки и слышался чей-то далекий-далекий зов: «Йоханан Гелт!.. Йоханан Гелт!..»
Утром – точнее, ближе к полудню – я проснулась свежее морского бриза. Мики хозяйничал внизу у плиты. После завтрака он пододвинул ко мне открытый ноутбук:
– Вперед, Бетти. Хватит бездельничать.
– А что такое? Школьная домашка для Малыша?
– Какая домашка… – фыркнул он. – Займись этим «Обществом помощи беженцам». Что это за помощь, куда ее везут, как отправляют, кто принимает… Короче, все, что удастся выяснить.
– Зачем, милый? – удивилась я. – Разве вчера мы не покончили с этой темой?
Мики покачал головой:
– Конечно нет. «Рюкзачники» так просто не успокоятся – не их стиль. Эти ребята давят до победного конца. Анархисты сдали им Ольшенблюма, так? Теперь Ольшенблюм исчез, значит, что?
Он воззрился на меня своими круглыми глазенапами. Я старательно наморщила лоб, изображая мыслительное усилие:
– Понятия не имею. Запустят спутник слежения за китайцами? Перекопают пустыню в поисках нефти? Начнут разводить пингвинов в долине Ярдена?
– Вернутся к анархистам! – прервал Мики поток моих не слишком реальных предположений. – Вернутся к малахольному Мени из бара и потребуют новую цель. Как ты полагаешь, долго ли он будет думать и гадать, прежде чем вспомнит о тебе?
– А при чем тут я?
– Ни при чем был как раз Ольшенблюм, – напомнил Мики. – В отличие от тебя. Ведь ты как-никак последняя живая душа, видевшая Нисо и его охранников в день, когда они испарились. Добавим к этому, что Мени знает твое реальное имя: Батшева Царфати из квартала Джей-Эф-Кей. Знает он и твой нынешний адрес. Ты, помнится, сказала им, что живешь с хорошо упакованным папиком в богатом поселке Офер. Верно?
Я пожала плечами:
– Верно. А что тут не так? Ты и есть хорошо упакованный папик из богатого поселка.
Он ухмыльнулся:
– Бетти, я серьезно. Этот Мени, может, и дурачок, но мухаммады из племени зубейдат живо сложат один плюс один и тогда уже объявятся здесь, на нашей мирной горушке. Мы ведь не хотим, чтобы мухаммады пришли к нашей горушке, правда? Значит…
Мики снова выжидающе воззрился на меня.
– Значит, наша горушка должна прийти к мухаммадам, – послушно закончила я.