– Молодец! – похвалил он. – В общем, берись за ноут, а я поеду к знающим людям, провентилирую, что слышно о «рюкзачниках» в последнее время. У нас не так много времени.
Мой муж и партнер уехал, а я взялась за ноутбук. На первый взгляд, «Общество помощи беженцам с Ближнего Востока» не представляло собой ничего особенного. На второй взгляд – тоже. Бухгалтерские файлы фиксировали закупки дешевой обуви, одежды и школьных принадлежностей, а также галет, круп, муки, растительного масла, сахарного песка и прочих нескоропортящихся продуктов. Деньги поступали в основном из-за границы: как видно, подавляющее большинство израильтян полагало правильным помогать кому угодно, но только не здоровенным молодым самцам, прорвавшимся в Европу из Сирии, Иордании, Ирака и Судана.
В качестве местных спонсоров выступали арабские правозащитные конторы и неосмотрительные хозяева стомиллионных вилл в Кейсарии и Герцлии-Питуах, волею случая попавшие в засаду на той или иной благотворительной вечеринке. Попробуй-ка не выпиши достойный чек, когда к тебе с милой крокодильей улыбкой подкатывает без пяти минут член коллегии Верховного суда Далия Ольшенблюм. Ка-а-ак? Вы не желаете спасти от голодной смерти несчастных детишек Халеба и Мосула? Уж не пахнет ли тут расовой нетерпимостью? Нет-нет, что вы, дорогая Далия! Я как раз собирался достать чековую книжку. Десяти тысяч хватит? Знаете, пусть будет пятнадцать…
Чего в файлах решительно не наблюдалось, так это какого-либо следа Ави Нисангеймера и его «Союза Свободы». Отчаявшись найти даже тень такой связи, я перешла к получателям. Тут все выглядело столь же невинно, как и на стороне отправителей, действовавших, кстати, под эгидой соответствующего комитета ООН, что обеспечивало гуманитарным посылкам неприкосновенный статус дипломатической почты. Без задержек обогнув бюрократические и таможенные препоны, контейнеры поступали в Мюнхен, на приемный склад, после чего помощь по частям распределялась между местными организациями. Их названия – как правило, нейтральные аббревиатуры типа EHD, GB, Pro&H, SRB, Y4U и прочие комбинации латинского алфавита – не говорили мне ничего. Некоторые из них, впрочем, владели собственными интернет-сайтами – такими же безобидными, как и сайт «Общества» Далии Ольшенблюм.
Проскучав два часа перед экраном, я позвонила анархисту Мени.
– Привет, это Батшева. Сколько лет, сколько зим. Повесишь трубку – застрелю.
Он потрясенно молчал, раздираемый двумя противоречивыми чувствами: желанием немедленно отсоединиться и страхом перед исполнением моей угрозы.
– Алло, Мени, ты там не умер? – ласково пропела я.
– Чего тебе от меня надо?
– Поговорить.
– Ну, говори…
– Нет-нет, вживую, пока это еще возможно для нас обоих, – рассмеялась я. – В вашем долбаном баре часика через полтора. Хочу посмотреть, много ли у тебя прибавилось морщин.
– Твоими молитвами… – хмыкнул он. – Наш бар закрыт после пожара. Не слыхала? Было в новостях.
– Слыхала, что закрыт. Но вы ж его починяете, правда? Еще одна пара рук не помешает. К примеру, я хорошо могу отмывать. А ежели надо замочить, так тут мне и вовсе равных нет. Стучать, правда, не умею, но с этим ты и без меня прекрасно справляешься.
Мени устало вздохнул:
– Хорошо, дело твое, приезжай. Но я не советую. Для твоей же пользы.
– Это почему же?
– Потому что кое-какие люди очень хотят с тобой поговорить. И они тоже большие мастера насчет замочить и отрезать.
«Бедуины! – подумала я. – Выходит, Мики был, как всегда, прав. Они знают обо мне и нагрянут сюда, как только поймут, что толстяк Ольшенблюм исчез вслед за толстяком Нисангеймером…»
Мне стало не по себе, и я постаралась придать голосу чуть больше приблатненной певучести, которая появлялась у моего первого, ныне покойного муженька Менахема Царфати перед тем, как он доставал из кармана опасную бритву. При этом он еще обычно добавлял к каждому предложению имя стоящего перед ним человека, показывая тем самым, что в данный момент все опасности мира конкретно фокусируются там, на этом несчастном беззащитном имени.
– Что ж, Мени. Я ни от кого не прячусь, Мени. Девушек из Джей-Эф-Кей не так-то легко запугать, Мени. Этим мы и отличаемся от анархистских шлимазлов из Флорентина, таких, как ты, Мени.
– Я тебя не запугиваю, Батшева, – тихо проговорил он. – Хочу тебе только добра. Всего лишь предупреждаю, для очистки совести.
– Не старайся, Мени. Не очистишь, Мени. Значит, в баре через полтора часа, Мени.
До Тель-Авива я ехала на поезде и, чтоб зря не терять времени, снова открыла ноутбук – но уже не по теме «Общества помощи беженцам», где потеряла надежду нарыть что-то полезное. Теперь меня интересовало племя зубейдат: уж если они заинтересовались мной, было бы невежливо не отплатить им взаимностью. Поиск по Сети принес несколько серьезных статей и две-три дюжины актуальных газетных репортажей. Статьи, как правило, принадлежали перу заезжих европейских этнографов; местные же репортеры упоминали жителей деревни преимущественно в связи с контрабандой оружия.