И мы поехали, и в итоге действительно получилось неплохо: Мики воскрес из мертвых. К тому же именно там, возле Котеля, я познакомилась с «ангелом» Ниром Шаашуа, с которого потом пошла-завертелась дальнейшая эпопея с лотереями. В общем, жаловаться на качество советов Теилы не приходилось. Напротив.
– Хорошо, – сказала я. – Тогда научи, куда ехать.
Соседка мягко, но решительно взяла меня за руку.
– Можно устроить тебе визит к раву Каменецки… – сообщила она, понизив голос до благоговейного шепота. – Ты ведь слыхала о святом раве Каменецки?
Я понятия не имела, о ком идет речь, но кивнула, чтобы не разочаровывать Теилу.
– Конечно, конечно…
– Вообще-то к нему не попасть, записываются за год вперед, – продолжила соседка. – Но, говорят, в особых случаях выходит быстрее. Одну из моих невесток приняли всего через три месяца, но это очень, очень большая редкость. Очень.
– А как они отличают особый случай от не особого?
Теила пожала плечами:
– Этого никто не знает. Само получается. Рука Всевышнего.
– Понятно, – улыбнулась я. – Надеюсь, через год Мики еще будет жив.
– Так я вас запишу, – сказала соседка. – Если Бог позволит.
– А потом?
– А потом жди звонка. Может, с Божьей помощью, через полгода, а может, и через год.
Они позвонили тем же вечером. Мужской голос скороговоркой назначил день и час встречи с равом Каменецки.
– Но это же послезавтра… – изумленно отметила я.
– Завтра рав не принимает, – с некоторым смущением произнес мой собеседник. – Только послезавтра, если Небеса захотят. До свидания.
Я положила трубку и в панике бросилась к Теиле. Та сначала не поверила и решила, что я что-то не так поняла. Потом, куда-то отзвонив по своим каналам и убедившись в моей правоте, пришла в состояние полного оцепенения, то есть опустилась на стул и долго молчала, уставившись в неведомые мне священные дали. Примерно через полчаса, когда Теила оттаяла, выяснилось, что на ее памяти никто и никогда еще не получал от великого рава Каменецки столь быстрого приглашения. В дальнейшем, подробно расписывая, куда, собственно, ехать, как одеться и что говорить, Теила поглядывала на меня странным взглядом, в котором читалось то ли боязливое любопытство, то ли благоговейный страх, то ли еще что-то, специфически религиозное, а потому в принципе непонятное таким невежественным дурам, как я.
Так вот и вышло, что через день, усадив в «Шевроле» похмельного, а потому абсолютно беззащитного Мики, я привезла его в Бней-Брак и с десятой попытки припарковалась между мусорным баком, довольно точно символизирующим текущую стадию нашей семейной жизни, и столбом, который наверняка намного лучше меня понимал, что мы тут, черт побери, делаем. Теперь оставалось найти нужный адрес. По словам Теилы, на поклон к раву ходили министры и президенты, так что в моем представлении его резиденция должна была выглядеть ничуть не хуже дворца. Наверно, поэтому мы несколько раз миновали этот обыкновенный двухэтажный дом, не отличавшийся от своих почерневших соседей ни захламленным балкончиком, ни серостью вывешенного на просушку белья.
Вход во двор загораживал широкоплечий парень в шляпе и сюртуке. На меня он не смотрел, только на Мики, но я была к этому готова. Теила предупреждала, что главные тут – мужчины, а тетки при них – так, типа необязательного украшения.
– Кто такой?
Мики мрачно молчал, по-видимому прикидывая, куда бить сначала – в кадык или по надкостнице.
– Мики Шварц, – поспешно вставила я. – Нам назначено.
Парень сверился с блокнотом и посторонился. Мы вошли в тесный маленький дворик, где было черно от шляп и сюртуков. Вдоль одной из стен поднималась к двери второго этажа узкая металлическая лестница, забитая людьми от нижней до верхней ступеньки.
– Кто такой?
Я обернулась. На нас, то есть на Мики, смотрел еще один широкоплечий гвардеец – точная копия первого. Меня, как и прежде, игнорировали.
– Мики Шварц, – еще раз ответила я.
– Пойдем… – парень взял Мики за рукав и подвел нас к лестнице. – Стой здесь, жди своей очереди.
Мики смотрел еще мрачнее, и мне стало страшно, что он вдруг выкинет какой-нибудь фортель или просто плюнет и уйдет. Я ласково взяла его под руку.
– Милый, потерпи, ладно? Ну что тебе стоит?
Очередь продвинулась на одну ступеньку, мы тоже шагнули вверх.