Но у него наверняка было такое же телосложение.
Мои глаза обрели собственный разум и прошлись по его телу. От его широких плеч до мускулистых рук и живота, похожего на стиральную доску. Мое лицо вспыхнуло, когда я проследила за дорожкой волос на нижней части его живота, пока она не исчезла за поясом его брюк.
Мое сердцебиение участилось, когда я поняла, насколько я была не в своей тарелке. Мысль о том, что он мог размозжить мне череп одной из своих рук, заставила меня нервно сглотнуть.
Какого черта я здесь делаю?
– Полагаю, ты ожидаешь, что я тебе заплачу? - спросил он.
И я была рада отвлечься, даже если не понимала, о чем он спрашивает.
Мои брови нахмурились.
– Что?
– Я испортил тебе ночь с пьяницей, так что могу с таким же успехом заплатить тебе.
Моя бабушка всегда говорила мне, что я вспыльчива и что мне нужно научиться контролировать это. Я всегда игнорировала ее комментарии. Может быть, если бы я прислушивалась к ее совету, я бы не сузила глаза и не огрызнулась:
– Я похожа на проститутку?
Очевидно, потребовалось всего два раза, чтобы меня приняли за шлюху, чтобы я разозлилась настолько, что забыл все, чему меня учила бабушка. И теперь я поняла, почему она это делала . . .
Я ожидала быстрой смерти от ножа после этого, потому что кто в здравом уме разговаривает с убийцей, как с идиотом? Но он только опустил взгляд на мое тело. Я тоже посмотрела вниз, понимая, что потеряла всякий здравый смысл. Я забыла, что на мне была только рубашка с длинными рукавами, доходившая мне до бедер.
Я прикусила губу, чувствуя, как жар приливает к моим щекам. У меня не хватило ума одеться, прежде чем ворваться в его комнату? Всего несколько минут назад он притворился, что собирается "воспользоваться моими услугами", игнорируя все мои протесты, как будто это была просто игра, в которую играли все проститутки.
Дело в том, что я больше беспокоилась о песне и о том, когда она начнется снова, чем о том, что на мне было надето.
По крайней мере, рукава прикрывали мои манжеты.
Я отодвинула в сторону охватившую меня уязвимость и посмотрела на него.
– Послушай, мне нужно знать, что произошло. Я не выберусь из города, если даже не буду знать, что меня преследует .
Он скрестил руки на груди, и я пыталась не пялиться на его тело, действительно пыталась, но винила во всем его. Джентльмен уже надел бы рубашку. Но я догадывался, что убийцы не следуют этим правилам, и я была своего рода лицемеркой.
– Саккары поют свою песню любому разуму, какому пожелают. Это побуждает тебя идти к ним или к определенным действиям. Когда связь разрывается, боль становится сильной физически и эмоционально. Некоторым требуются дни, чтобы прийти в себя. Теперь, что я хочу знать, так это почему они хотели тебя. Обычно они тихие люди и никого не беспокоят, если их не спровоцировать.
– Я не знаю, - неопределенно ответила я, оглядывая комнату.
Я была уверена, что это была классическая фраза "Я лгу", но, похоже, я не могла удержаться от того, чтобы не выглядеть нечестной.
– Я уверен, что ты не знаешь.
Он наклонил голову и придирчиво оглядел меня, как будто знал, что я собой представляю. Когда он закончил, я была уверена, что он заглянул в мою душу и крошечный шрам на моем колене от того, что в детстве я продиралась сквозь розовый куст.
Я переступила с ноги на ногу, пытаясь закрепиться здесь.
– Как мне помешать им проникнуть мне в голову?
– Время и практика. Которых у тебя нет.
Я напряглась. Мог ли он, по крайней мере, вести себя так, будто ему не все равно? Это была обычная вежливость - не быть равнодушным к чьей-то неминуемой смерти. Но он действительно спас меня. Может быть, он только притворялся равнодушным ...?
– Ты мог бы мне помочь, - подсказала я.
– Я могла бы. Но я не буду.
Ладно. Тогда, наверное, это не игра.
– Тогда почему ты спас меня?
– Ты столкнулась со мной. Это было легкое спасение. Я буду считать это своим самым добрым делом за год.
Он сказал это так, как будто это доставило ему неудобство.
Мысль о том, что я могу буквально дойти до своей кончины, выворачивала наизнанку. Я с нетерпением ждала, когда песня заиграет снова. Но я бы не стала умолять кого-то, кто не хотел иметь со мной ничего общего. Было ли так сложно дать совет тому, кто в нем нуждался? Убийца был невыносим, и я устала от всех мужчин.