Правда была в том, что у меня не было отца. И я тоже не знала причин, по которым я должна была их носить. Но бабушка была суровой, настаивая на том, что я никогда не должна их снимать. Вместо того, чтобы чувствовать себя особенной из-за ношения таких дорогих манжет, мне казалось, что они обрекают меня на жизнь, которой не суждено было быть.
Всякий раз, когда я заговаривала о них с бабушкой, она уклонялась от ответа или занимала оборонительную позицию.
Единственными словами, которыми она когда-либо делилась со мной, было никогда их не снимать. Я пришла к собственному выводу, что она наложила на них заклятие, чтобы уберечь меня. Я была у неё одна, и я верила, что она всего лишь пыталась защитить меня.
Хотя, после этой ее новой покупки, я предполагала, что мне придется продать их, чтобы мы могли жить, независимо от того, как она к этому отнесётся.
Я покачала головой, не веря, что она потратила столько денег на что-то столь тривиальное, как вспашка сада. Я надеялась, что она потратила не все наши небольшие сбережения. Я сглотнула, в то время как беспокойство постепенно закрадывалось в мою грудь. Что бы я делала без нее, если бы она была заболела?
Я не знала. Я могла справиться с чем угодно, но не с этим.
Хотя, возможно, я заговорила немного преждевременно.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПРАВДА О ДВУХ СЕРЕБРЯНЫХ МАНЖЕТАХ
Сквозняк и рывок за мое запястье пробудили меня от беспокойного сна. Я вздохнула, переворачиваясь на своем тюфяке, ожидая утреннего восхода солнца и бранящего голоса моей бабушки. Но в маленькое окошко не проникал свет, и от того, что я увидела вместо этого, у меня по спине пробежал ледяной холодок.
Надо мной стояла больная женщина. Длинные светлые волосы, похожие на мои, но прилипшие к ее мокрому от пота лицу. Она выглядела знакомой, как будто я должна была знать ее, но я была уверена, что никогда не видела ее раньше. Она была бы красива, если бы не бледность ее кожи и худощавое тело.
Я выдохнула, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце, и отодвинулась на фут. Должно быть, она здесь, чтобы повидаться с бабушкой. Я собиралась закричать, чтобы разбудить ее, но вместо этого раздался мучительный стон женщины, которая согнулась от боли.
– Что происходит? – бабушка закричала со своего тюфяка в углу.
Я оглядела женщину, задаваясь вопросом, что могло причинить ей такую сильную боль, когда поняла, что у нее в руках одну из моих серебряных манжет. Мой взгляд метнулся к моему запястью, чтобы проверить, было ли то, что я увидела, на самом деле реальным. Я чувствовала себя так, как будто я была голой, когда смотрела на свое обнаженное запястье, украшенное линией загара. Ощущение того, что оно было снято, было освобождающим, и все же у меня в животе крутились дурные предчувствия.
Женщина попятилась, сбросив книгу со стола, на который она опиралась, и посмотрела на дверь. Я хотела сказать ей, чтобы она забирала ее и убегала, но после секундного раздумья передумала. Бабушка была бы в ярости, но на самом деле, женщина выглядела так, будто не могла ходить, не говоря уже о беге.
Я поднялась на ноги, чтобы встать перед дверью. Я свирепо посмотрела на Бенджи, нашу черную овчарку, когда он дремал в углу. Он был ужасной сторожевой собакой.
– Что, во имя Алирии, происходит, Кэл? – бабушка кричала, обеспокоенная настолько, что встала со своего тюфяка, чтобы посмотреть на сцену.
Ее раздраженное выражение сменилось недоверием, когда она заметила женщину. Ее испуганный взгляд переместился с манжеты в руке женщины на мое обнаженное запястье.
Бабушка двигалась быстрее, чем я когда-либо видела прежде, и вырвала наручник из руки женщины. Она надела его обратно на меня с такой силой, что я поморщилась и потерла больное запястье.
– Ты идиотка! - закричала она на женщину.
Я чуть не сделала шаг назад от ее тона. Никогда раньше я не видела, чтобы она так реагировала. Женщина молчала, схватившись за живот, ее глаза расширились от боли.
Когда я наблюдала, как бабушка носится по маленькому коттеджу, хватая разные предметы со своих столов, в моем животе образовалась нервная яма.
– Бабушка, что происходит?
Она проигнорировала меня, сосредоточив все свое внимание на отрывке из одной из своих книг, ее палец лихорадочно двигался вниз по странице. Она взяла несколько трав, которые были у нее в одном из кувшинов, и бросила их в огонь. Она стояла ко мне спиной, и я услышала, как она тихо напевает, а затем наступила тишина.