Я смотрела, как ее рвет на пол, и чувствовала, что меня саму сейчас стошнит. Почему моя мать выбрала такой образ жизни? Была ли жизнь шлюхи более захватывающей, чем жизнь по воспитанию ее дочери? Неужели мой отец был просто еще одним постоянным посетителем?
Мои глаза расширились, когда бабушка схватила кожаную сумку, наполняя ее хлебом и флягой с водой. Она собиралась отослать ее прочь? Независимо от того, как я относилась к своей матери, она все еще нуждалась в помощи. Мы никогда раньше не отказывали нуждающимся и не собирались начинать сейчас. Кроме того, учитывая ее нынешнее состояние, моя мать даже не выжила бы в будущем.
– Бабушка, ты не можешь отослать ее.
Она бросила на меня несчастный взгляд, ее карие глаза смягчились.
– Я не отсылаю ее прочь, Каламити.
Моя мать подняла голову, ее брови нахмурились.
– Ты действительно дала ей это имя?
– Я не давала ей имени. Ты дала, Рейна, - ответила бабушка, укладывая маленькое одеяло в кожаный мешочек.
Я в замешательстве не могла понять, почему бабушка собирала вещи и что означал их разговор о моем имени. Я всегда знала, что оно странное. Но предполагала, что бабушка хотела, чтобы я была не такой как все. Когда одна из соседских девчонок назвала меня трагедией, я заткнула ей рот кулаком. Я многому научилась с этим именем и не стала бы менять его сейчас. Я тяжело сглотнула, моя грудь сжалась. Осознание того, что моя мать назвала меня в честь трагедии, было, как ни странно, самой болезненной правдой этой ночи. Я хотела казаться равнодушной к этому, но не могла избавиться от чувства, как будто кто-то только что ударил меня кулаком в живот.
Рейна слабо покачала головой.
– Я говорила несерьезно, мама. Я не могу поверить, что ты могла сделать что-то подобное. Нет, на самом деле, я могу. Ты всегда была неумолима после смерти отца.
О, какое облегчение.
Она всего лишь пошутила.
– Не ругай меня. Мы обе видим, в какой беспорядок ты себя превратила, - сказала ей моя бабушка, прежде чем посмотреть на меня.
– Кэл, надень это.
Она сунула мне какую-то одежду.
Я подняла пару брюк и длинную хлопчатобумажную рубашку.
– Почему, ради всего святого Алирии, ты хочешь, чтобы я одевалась как мужчина?
– Потому что ты, должна быть, похожа на мужчину.
Загадки моей бабушки, сопровождаемые ударом в живот, были не тем, с чем я могла справиться.
– Перестань уклоняться, бабушка. Я не буду загадки разгадывать, пока ты не скажешь мне почему.
Она повернулась ко мне, ее взгляд был серьезным.
– Они знают, где ты сейчас, и тебе нужно уйти, пока они не добрались сюда.
Она швырнула в меня какими-то высокими кожаными ботинками, но я только взглянула на них, поскольку мое беспокойство росло, и я задумалась о ее здоровье. Лошадь, а теперь это?
– Ты выпила слишком много своего лечебного чая, бабушка? – спросила я, пока она нервными движениями рылась в своих столах.
– Сейчас не время для шуток. Я говорила тебе тысячу раз: если один из этих манжет снимется, произойдет что-то ужасное.
Я хотела сказать, что для моей матери это тоже было не лучшее время для кражи у меня. Но я прикусила язык.
– Что? Что должно произойти?
Была середина ночи; конечно, она не могла всерьез говорить о том, что мы куда-то уходим.
– У нас не так много времени. Одевайся сейчас же! Возможно, они уже обыскивают местность, – ее голос дрожал, и я чувствовала, как ее беспокойство окутывает меня, как плащ.
Она приподняла половицу и достала из дыры мешочек, затем пристально посмотрела на меня.
Ее глаза сузились, когда я не пошевелилась, и со вздохом я отбросила свои мысли в сторону и, наконец, подчинилась, натянув брюки. Я сняла ночную рубашку и сменила ее на льняную рубашку. Я никогда раньше не носила брюки, и они были неудобными, так как грубый материал натирал внутреннюю сторону моих бедер. Когда она вообще их купила?
Мои мысли были прерваны, когда бабушка набросилась на меня с ножом. Мое сердце подпрыгнуло, и я сделала шаг назад, подняв руки, чтобы отогнать ее.
– Что ты делаешь?!
Она схватила меня за волосы, и тогда я поняла, что она задумала. Я убрала свои пряди длиной до бедер за пределы ее досягаемости.
– Нет! Ты не будешь их стричь. Твой разум, очевидно, помутился от старости!
Лошадь и безумный бред - это одно; подстричь волосы - это было уже совсем за гранью.
Она снова попыталась ухватиться за них.
– Ты должна выглядеть как мужчина, Кэл.
– Хорошо! – сказала я. – Я заплету их в косу и заправлю под рубашку.
Я только надеялась, что она уберется подальше от меня с этим ножом. Никогда я не видела женщину с короткими волосами. И я не собиралась становится первой.