ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
БЕЛЫЙ
Мне потребовалось несколько часов, чтобы выбраться из леса Сахары. Ручей, протекавший через него, был слишком мутным, чтобы привлекать Галланта или меня, поэтому я остановилась у ближайшего источника воды снаружи.
Я чувствовала себя неприкасаемой с кристаллом на шее, как будто никто не мог снова застать меня врасплох. А затем запаниковала, когда он начал светиться. Я понятия не имела, как справиться с этой ситуацией. Я стояла, застыв, как статуя, в редком лесу, прислушиваясь, но слышала только, как ветерок колышет листья вокруг.
Затем мои уши уловили приглушенное лошадиное ржание и голоса вдалеке. Мне не хотелось двигаться, но после того, как я несколько минут простояла на одном месте с одним лишь учащенным сердцебиением и сверхчувствительным слухом, я должна была что-то сделать.
Я пошла на приглушенные звуки, стараясь не производить много шума. Я подкралась к краю утеса, и кристалл засветился ярче. Холодный пот покрыл мою кожу.
Белое было всем, что я могла видеть.
Белое из неприкасаемых.
Множество палаток украшало долину, в то время как сотни мужчин в белом заняли территорию. У меня не было слишком много времени, чтобы рассмотреть все это, потому что одетая в белое рука обхватила меня за талию.
Адреналин тек по моим венам, и я извивалась и боролась изо всех сил с мужчиной, удерживающим меня в футе от земли. Я откинула голову назад и ударилась обо что-то твердое. Рука ослабла, и я отвела кулак назад и ударила мужчину прямо в пах.
Меня уронили на землю, но прежде чем я смогла подняться, чтобы убежать, был момент боли, а затем все потемнело.
* * *
Я проснулась от вкуса металла и ощущения, что по моей голове проехалось стадо рыжих лесных существ. Когда до меня дошло, что произошло, я села и огляделась. Я сидела на красном коврике перед сундуком. Белые матерчатые стены, которые окружали меня, развевались на ветру, и это свидетельствовало о том, что я нахожусь в палатке. В углу стояла большая кровать, а с другой стороны - деревянный письменный стол с двумя стульями перед ним.
Это было совсем не хорошо. Нет, это было очень плохо. Я была в палатке, принадлежащей Неприкасаемым, и мое сердцебиение участилось от страха перед моим неминуемым изнасилованием и смертью.
Я схватилась за раскалывающуюся голову, когда вскочила на ноги и открыла сундук. Мои глаза загорелись, когда я увидела ассортимент оружия. Я услышала низкие голоса и засунула нож сзади в штаны. Я неуверенно стояла на красном ковре посреди палатки, когда вошли несколько мужчин. Двое из них были одеты в полный ансамбль Неприкасаемых, в то время как третий был одет в белую рубашку без рукавов. Он держался властно, и я сразу поняла, что он здесь главный.
Он оглядел меня с ног до головы, и это заставило меня почувствовать себя какой-то военной добычей. Это заставило меня ощетиниться, и я внимательно посмотрела на него таким же образом. Вместо того, чтобы стать более послушной после общения с Уэстоном, я стала храбрее, чем когда-либо должна была быть. Мне пришлось напомнить себе, что только потому, что Уэстон не подвергал меня физическому насилию, это не означало, что этот мужчина не стал бы этого делать.
В его темных глазах светилось некоторое веселье, но я проигнорировала нервозность, которую вызывал у меня его взгляд, когда оглядела его с головы до ног, от коротких черных волос до красивого лица с квадратной челюстью и мускулистого телосложения.
– Уходите, - сказал он мужчинам, все еще глядя на меня.
Двое других Неприкасаемых покинули палатку. Мужчина сделал шаг ко мне, и я отступила на шаг. Его глаза сверкнули, когда он сказал:
– Что делает женщина, путешествующая одна? Я слышал, что в этих краях есть плохие мужчины.
Я должна была сыграть милую потерянную девушку, должна была выложиться по-настоящему. Я знала, что от меня, вероятно, пахнет, когда я ношу всю эту грязную одежду, но я также знала, что я привлекательная женщина даже под всей этой одеждой.
Которая, вероятно, и втягивала меня в большинство этих передряг по дороге сюда. Честно говоря, меня это немного возмущало. Я не хотела этого, если это могло загнать меня в гроб. На тот момент я уже была в одном из них и грязь еще не была навалена сверху.
Возможно, я смогла бы придумать план, если бы у меня было желание показать свою милую сторону Неприкасаемому. Но я бы предпочела навалять грязи на себя, чем на это. И, честно говоря, эти мысли пришли ко мне позже. Главной причиной было то, что иногда я не думала, прежде чем заговорить.
Хорошо, всегда.