Народ смирен, он грустно сплотится, он поставит свечи или повесит открытки со свечами на стене, медленно будет гореть фитиль бессилия и смирения. Это и есть гражданский долг. Ни света от этих открыток, ни тепла. «Народ ставит свечи… Если бы так просто можно было вылечить весь этот гемор», — поправил он крыло. Смирение воли, толерантность духа или наоборот, что в результате? Душевная нищета, бессилие, трусость. Трущобы, в которых будет доживать свой век сыкливое сердце.
Где вендетта? Где зуб за зуб? Где «кто с мечом придет, тот от меча и погибнет!»? Кто с мечтой придет, тот от мечты и погибнет.
Поздравляю, сегодня всемирный день секса!! (Надо поздравить 9 человек, иначе не будет секса 7 лет.) Понимаю, что бред, но рисковать не могу.
— Поздравил уже?
— Кого?
— Да хотя бы Матильду, — рассмеялся Кирилл. — Почему люди так помешаны на сексе? Хотя чем ему еще мешать эту скучную жизнь.
— Это видимость, на самом деле проблемы эти никому не нужны.
— Думаешь, она не поздравила девять человек? — натянул брови Кирилл.
— Может, и поздравила, но это ничего не меняет. Я знаком с ее историей. Она любит одного, а он погиб много лет назад. Какой секс без любви?
— Тупой.
— Даже удовольствие может быть тупым, как боль. Что тупит сильнее? Боль или удовольствие? — задумался Мефодий.
— Тупой.
— Грубо! Хотя прилагательное хорошее. Живи, прикладывай его на рану от пережитых чувств. А все разговоры о сексе так и останутся разговорами.
— В начале было слово, — вставил свое любимое Кирилл, — потом дело. Те, кто не хотел быть вторым, научились красиво говорить.
— Между человеком слова и человеком дела женщина методом проб и ошибок выбирает второго. Человек дела — это тот самый человек, о котором мечтает женщина.
— Где же твоя Матильда?
— Догадайся.
— Или ты считаешь, что ты из нас первый?
— Она же на меня положила глаз.
— Судя по ее равнодушию — не только глаз, — пошло улыбнулся Кирилл.
Мефодий рассмеялся. Его смех запрыгал по небу, как теннисный мячик. Топспины возвращали его обратно. Хо-хо долго летало туда-сюда, пока Кирилл не закрыл Мефодию ладонью кран хохота, потому что это хо-хо начало перебивать его внутреннее хе-хе.
— Если на мужика положили глаз, значит, завели дело. Он под следствием. Задача мужчины довести его до конца или закрыть за недостатком любви. Так что действуй, Мифа.
За окном грянул гром и пошел метеоритный дождь. Сначала робко, потом все сильнее и ярче, пока не стал яростным и безумным.
— Люблю такие дожди, — романтично посмотрел в небо Кирилл.
— Я же говорю, что ты из Питера.
— Да какая теперь уже разница? Все мы родом из матери. Все мы от отца.
— Ты про Родину?
— При чем здесь Родина? Я про мать говорю. Любишь ты измерять мир идеологической линейкой. Будто родился в эпоху застоя. — Кирилл взял очередную бумажку и быстро пробежал по ней глазами.
— Ты знаешь, что такое СНГ?
— Нет, но есть варианты.
— Тогда послушай.
— После развала СССР в стране наступила вечная осень. Все стали жить одной идеей СНГ.
— Скоро Новый год.
— Ну да. Ежегодная вера в чудо.
— Я бы добавил — постоянная вера в чудо, — продолжал любоваться метеоритным потопом Мефодий.
— Оригинально. Чувствую «Прогресс» в твоем сознании. Начал доставлять грузы на орбиту. Еще какие варианты?
— Союз независимых гастарбайтеров.
— Тоже неплохо. Союз — как много в этом слове врагов. Вроде светлое такое слово, а не успеешь произнести, как уже со всех сторон окружили враги.
— Опять твои филологические кошмары.
Через несколько мгновений он уже бежал от них по беговой дорожке. Самое грустное в этом беге — что никто никогда не бежит навстречу, все бегут в одном направлении, никто никого не обгоняет. Без соревновательного эффекта долго невозможно. Скоро он остановил дорожку, парк, деревья, их рост, обычно он добегал от весны до осени, но сегодня деревья так и остались зелеными, что-то не бежалось. Накинул на шею полотенце и пошел в душ. Тот встретил его прохладно. Смеситель противно затрещал на своем. Пришлось договариваться, покрутив кран горячей воды.
На это ушло несколько секунд — целая вечность, если измерять в мгновениях. В каждой секунде их ровно 17. Мгновения были открыты давно, гораздо раньше нейтрино, но как мера измерения времени никогда не учитывались. Работала, как и раньше, величиной абстрактной. В которой можно было долго измерять счастье. А зря. Ведь в каждом из мгновений своя пора. «Пора!» Он закрыл кран и, накинув на себя полотенце, вышел на другой балкон, который по размерам напоминал небольшой полуостров. Внизу пруд. Чем больше он кормил, тем явственнее пруд стал походить на водохранилище, яства сыпались прямо из рук. Обычный батон вдруг стал для кого-то яством. Ажиотаж — вот что он делал с мировоззрением. Совсем скоро водохранилище открылось морем. Здесь Кирилл любил кормить уток, создавая ажиотаж для всех остальных.