Призрачник прятался в конце туннеля. Он уже откинул заслон первого люка и пытался прорваться сквозь второй. Его силуэт выделялся в сером свете. Вокруг твари кружилось множество белых хлопьев — шел снег.
Богомол повернулся к ней чрезвычайно проворно и широко развел челюсти. Ростом он был с Хозяина и такой же тонкий, как Док. Пружинистое тело изгибалось одновременно под несколькими углами. Панцирь отливал красным и золотым. Густые пучки бронзовых щетинок росли у сочленений и вокруг шипов на теле. Ноги были тонкими, как проволока, и чудовищно длинными. Призрачник был невероятно, сказочно красив.
Семнадцать так и застыла. Что у нее есть из снаряжения? Осветительные ракеты, радар, электрошоковое ружье, бессмысленное при дневном свете, и свисток. И ничего больше — хотя бы лома. Она могла обжечь призрачника вспышкой ракеты, но знала, что не убьет его, а только разозлит. Конечно, не беда, если несколько загонщиков погибнут, в то время как Хозяева охотятся на славу. Она стояла неподвижно. Призрачник отвернулся и снова стал бросаться на заслоны. Семнадцать заметила, что тварь, пытаясь выбраться, расшатывала проржавевшие болты.
С потолка свисали трубы. Сгнившая обшивка болталась, словно лоскуты кожи прокаженного. В тот момент, когда тварь закружилась волчком, Семнадцать разбежалась, подпрыгнула и развернулась на девяносто градусов, оказавшись над головой создания. Ее ботинки с треском Обрушились на заслон, и насекомое, заскрипев, сделало выпад. Его тонкие лапы, увенчанные когтями, вцепились в ее гидрокостюм. Обезумев от страха, девочка умудрилась освободиться и начала исступленно молотить ногами воздух. Призрачник истерически скрежетал внизу, потом упал на все лапы и бросился на заслон.
И тут вдруг все оборвалось — как провалилось. Семнадцать висела на трубе вверх тормашками и никак не могла поверить, что призрачник исчез. Вокруг нее танцевал снег и дул ветер. Когда вернулся Хозяин, то застал ее в том же положении.
Загорелый красавец помог ей слезть. Увидев следы призрачника, он нагнулся и заглянул за выбитый заслон. Семнадцать дрожала от холода и страха. Она была уверена — Хозяин убьет ее, но обернулась и увидела, что он по-прежнему улыбается. Он утешил ее: дескать, увидеть призрачника — это поинтересней всей охоты на каких-то жалких жуков. А потом он скрылся в темноте переходов. Семнадцать изо всех сил старалась поспеть за ним — все напрасно. Больше она не видела его. К тому времени, как она добралась до сборного пункта, Хозяева уже отбыли обратно. Она собрала свое снаряжение и пошла искать Дока — сказать ему, что провалилась. И обнаружила, что случилось худшее.
Док лежал избитый, в крови, среди обломков своего наружного скелета и разоренных растений. Робертс был мертв, но мотор его каркаса ритмически жужжал, пытаясь поднять левую руку покойного. Семнадцать выдернула проводки — жужжание стихло. Повсюду валялись рваные, размокшие книги, внутренняя оросительная система тоже была раскурочена, лампы разбиты.
Семнадцать наугад подобрала несколько книг и ушла. А вскоре тело Дока обнаружили фабричные полицейские и почти сразу явились за ней. Девушка знала, что гибель Дока ей не пришьют, у нее было алиби — она охотилась в туннелях. Тем не менее — Доктор был Гражданином — ее допросили. Однако долго не мурыжили. Один из полицейских предположил, что Дока убил наркоман в поисках дозы. Но она-то знала, что случилось.
А на следующий день она его увидела. Он шел со своими корешами, такими же отвратными.
После работы она отмылась дочиста, купила помаду и духи в магазине. Духи пощипывали кожу и пахли розой сильнее, чем любая роза.
Дим направлялся со своими дружками в один из любимых баров. Она сделала вид, что не замечает его, но знала, что он подойдет. Он и подошел.
— Слыхал я, девонька, что какой-то наркоман пришил твоего дружка-инвалида. Ты не убивайся — Дим всегда к твоим услугам.
Семнадцать стерпела, когда он обрызгал ее слюной, обдал жаром тела и волной мерзкого запаха. Оказалось, что улыбаться совсем нетрудно.
— Как твой инвалидишка обрабатывал тебя? — спросил Дим. — Не очень-то, верно? Спорим, ты пришла сюда за мной — за тем, что у нас с тобой уже было, — ты ведь опять хочешь этого.
Последние слова он произнес громко — специально, чтобы слышали его дружки. Когда они заржали и заулюлюкали, он махнул рукой — полно, мол.
— У меня есть кое-что для тебя. То, что надо, — хрипло прошептал он ей на ухо. — Первосортный инструмент, работает без устали.
— Не здесь, — сказала она. — Я знаю место.
— Ясное дело. Но я не попрусь в твои тайники. Пойдем-ка ко мне, — заявил он и сжал ее запястье. Она не сопротивлялась.
Ко мне — означало полку верхнего яруса в мужском общежитии. Она чувствовала, что мужики раздевают ее взглядами, пока они с Димом шли по узкому проходу. Она забралась на койку. Матрас вонял Димом и затхлой марихуаной. В одном углу на кронштейне стоял телевизор, в ногах койки — запирающийся шкафчик.
Она потянула ремень брюк, пока Дим закрывал шторы на липучку. Он обернулся — резким движением она выбросила вперед руку. Тонкая полоса серебристого пластика, которую она прятала в ремне, со свистом распрямившись, вошла парню в глаз и проткнула череп. Горячая кровь брызнула ей на пальцы. Дим дернулся и навалился на нее всей своей тяжестью — мертвый, как и бедняга Док. Она затолкала его тело за занавески, нашла карточку-ключ к шкафчику, опрокинула в шкафичке все сосуды, склянки и шприцы, а затем спустилась с койки. Она пошла прочь из общежития, глядя прямо перед собой.
Никто не попытался остановить ее.
Через месяц она была за пять тысяч километров от своего дома — под голубым небом на крыше здания, где принимали на Военную Службу. Она стояла в строю с двумя сотнями новобранцев — все они ждали вертолетов, которые отнесут их в полевой лагерь. Она была одета в чистейший комбинезон, — такого она не носила за всю жизнь, небесно-голубой, хрустящий, — начищенные ботинки, шлем с мягкой подкладкой внутри и поднятым серебристым козырьком.
Док Робертс хотел, чтобы она изменила свой путь, свою орбиту, познакомившись с Хозяином, но она знала, ее истинный путь — этот. Она полетит так далеко, заберется так высоко, как только сможет. И она жаждала только этого. Остальное — в прошлом. Она уже не Семнадцать, она — новобранец, она рождается заново.
Сержант — ветеран с дубленой кожей, пустой глазницей и маской вместо лица — выкрикнул команду, обращаясь к строю. Его каркас был такой же, как у Дока.
— Теперь вы на Службе! — заорал он, и его голос, казалось, отразился эхом от неба. — Вы поднялись на поверхность, над кланом смертных. Вы — мясо в консервах! Все человеческое будет выжжено из вас! Кто не хочет этого, шаг вперед из строя!
Строй не шелохнулся — сказывалась психотренировка.
— Сомкнуть ряды! Стать прямее! — проорал сержант.
Шагая в ногу с сослуживцами, она резким движением опустила козырек шлема. Не было больше девчонки по имени Семнадцать. Прошлое осталось позади. Над серебристым козырьком черным было написано: 518972. Отныне это был ее номер.
Перевела с английского
Дорина НИКОНОВА
© Paul J Mcauley. 17, Asimov’s Jun 1998
Журнал "Если": 1998 № 11-12, с. 147-160.