— Да, так оно и есть, всюду нужно поручительство, — согласился дон Федерико.
— Посмотрите мои работы. Если они вам понравятся, то я попрошу вас порекомендовать меня в какую-нибудь газету. Я — художник.
И Адальберто открыл принесенную с собой папку и стал показывать рисунки, как делал это весь вчерашний день, переходя из редакции в редакцию.
Дону Федерико не понадобилось много времени, чтобы убедиться в таланте молодого художника — живые, искрящиеся юмором, бытовые зарисовки украсили бы любую газету.
— «Новости Санта-Марии» вас устроят? — осведомился дон Федерико, набрасывая коротенькое письмецо к главному редактору.
Адальберто широко и благодарно улыбнулся. Выходя, он столкнулся с Гонсало.
— Очередной попрошайка? — громко спросил Гонсало отца, криво усмехаясь.
— Нет, наш с тобой друг, — так же громко ответил отец.
Рекомендательное письмо дона Линча оказало свое действие. Спустя неделю в Санта-Марии уже поджидали очередной номер «Новостей», желая посмеяться над веселым зарисовкам художника. Адальберто стали приглашать на все вечера, и хозяева никогда не раскаивались в том, что позвали такого веселого и простосердечного гостя. Получил Адальберто приглашение и на вечер Асунсьон.
Но первым был приглашен, разумеется, дон Мануэль с семейством.
— Вот видишь, Энрике — не моя судьба! — со вздохом сказала Мария, услышав о приглашении.
— Это еще почему? — нахмурилась Виктория. — Потому, что, когда я возвращалась сегодня из больницы, он догнал меня и попросил быть вечером в парке. Конечно, я и не собиралась идти, но теперь совсем уж понятно, что он — не моя судьба.
— Ты непременно пойдешь и повидаешься с ним, — решила Виктория.
Родители стояли уже совершенно готовые, торопя замешкавшихся дочерей.
— Иду! — отвечала Виктория. — Вот только помогу Доминге уложить пирожки. — И тут же опрокинула целый поднос пирожков себе на платье, намеренно его испачкав.
— Приезжайте следом, — распорядилась Энкарнасьон. — Нам с папой неудобно опаздывать.
Едва родители уехали, Виктория мигом переоделась и стала торопить толстуху Домингу. Как только старушка с удобством расположилась на сиденье кареты, Виктория скомандовала кучеру:
— В парк! — и, поглядев на изумленное лицо Доминги, объяснила: — Нам просто необходимо подышать хоть немножко воздухом, ведь в доме Асунсьон будет так душно!
Глава 6
Безоблачная любовь Гонсало омрачилась ядом ревности. Он зашел за Марией в больницу и внезапно увидел молодого офицера. Затем поймал взгляд, которым тот провожал его невесту, и вспыхнул. Таким взглядом имел право смотреть на нее только он, Гонсало.
Марию Гонсало не упрекал, она была кротким безмятежным ребенком. Он не сомневался, что душа в женщине просыпается вместе с телом, и с нетерпением ждал дня, когда станет мужем Марии и разбудит эту спящую красавицу. А она посмотрит на него томным и страстным взглядом. И тогда между ними пробежит тот ток, что заставит ее отзываться на каждое его прикосновение, вздрагивать, даже находясь в другом конце комнаты…
Работа Марии в больнице не нравилась Гонсало с самого начала. А когда он понял, что молодые солдаты вдобавок пялят на нее глаза!.. Гонсало быстро принимал решения. Земля нужна ему для разработки соляных копей. Марии пора подумать об их будущем доме. Короче, он отправился в таверну, шикнул на Маргариту, которая было вздумала его упрекнуть за то, что он давно не был, и вызвал Бенито.
Бенито был из тех на все готовых молодчиков, которые всегда говорили ему: «Сделаем, хозяин», «Ребята постараются, хозяин!» «Не извольте беспокоиться, хозяин». И потом получал увесистый кошелек.
Мужчины пропустили по стаканчику, о чем-то пошептались, и дело было слажено.
На вечере у Асунсьон все невольно отметили любовь, преобразившую лица Марии и Гонсало. Оба они были погружены в себя, лишь изредка поглядывая друг на друга, но по губам их бродила та таинственная и счастливая улыбка, что говорит о переполненном счастливыми надеждами сердце. Они словно бы даже не торопились приблизиться друг к другу, чтобы волнующее их чувство не перелилось через край.
И, с невольной улыбкой наблюдая за ними, пожилые вспоминали себя, когда тоже были влюбленными и поднимали бокалы за счастье молодых.