— Постараюсь! — пообещал Хименес.
Виктория вздохнула с облегчением: половина дела была сделана. Теперь надо как-то передать Марии письмо. Думая, кого бы послать в «Эсперансу», она вспомнила об Адальберто. Это, пожалуй, единственный человек, к которому можно обратиться со столь деликатной просьбой.
Отыскав Адальберто, Виктория без опаски посвятила его в сердечные тайны сестры, и он счел за честь помочь воссоединению влюбленных.
— Я твой друг, и ты всегда можешь на меня положиться, — сказал он Виктории, отправляясь в «Эсперансу».
— Может быть, ты придумаешь, как расстроить свадьбу Марии? — с надеждой взглянула на него Виктория.
— Тут, по-моему, только один выход, — ответил Адальберто: — Мария и Энрике должны бежать!
И помчались гонцы в разные концы. Хименес, обманом получив увольнение, поскакал на лошади к дальним боевым позициям, где находился Энрике, Адальберто же покатил в повозке по широким степным равнинам к родовому имению Оласаблей.
Асунсьон и Мария, приехав туда несколькими днями раньше, уже успели распаковать свои саквояжи и понемногу привыкали к тишине и покою здешних мест, где обе провели свое детство.
— Я хочу остаться здесь навсегда, — говорила Мария, — Энрике меня бросил, а провести всю жизнь рядом с Гонсало!.. Нет, уж лучше коротать свой век в этой тиши.
— Остаться здесь — значит смириться, — возражала ей Асунсьон, — А ты должна бороться за себя, за свое право быть счастливой!
— Но как? Я не знаю, что делать. Почему исчез Энрике?
— Возможно, вскоре он объявится. А пока надо надеяться на лучшее, — утешала Марию Асунсьон.
Весть от Энрике не заставила себя долго ждать — ее привез уставший и запыленный в дороге Адальберто.
— Он любит меня! — воскликнула Мария, прочитав письмо. — Его заставили уехать… Ему приказали…
— Ну, вот все и объяснилось. Я так рада за тебя! — обняла ее Асунсьон.
Адальберто при этом тяжело вздохнул: ему предстояло еще сообщить самую главную, печальную новость.
Когда Мария узнала о намерении отца ускорить свадьбу, радость ее тотчас же сменилась отчаянием.
— Как же это понимать, Асунсьон? — говорила она сквозь слезы. — Отец обещал… Он дал мне время на размышление, а сам все решил у меня за спиной!
— Ты сможешь еще с ним поговорить, убедить его.
— А если он меня заставит выйти замуж? Я всегда его слушалась.
— Никто не может тебя заставить! — уверенно заявила Асунсьон. — Даже под руку с Гонсало, рядом с отцом, перед алтарем — ты всегда можешь сказать «нет»!
— Солдат, передавший это письмо, обещал разыскать Энрике, — вставил Адальберто.
— Я думаю, вам, сеньорита, надо не медля ехать в Санта-Марию, Там вы встретитесь с Энрике и вместе решите, как избежать свадьбы с Гонсало Линчем. — Да-да, я сейчас же еду! — встрепенулась Мария. — Спасибо вам, сеньор Адальберто.
Страх потерять возлюбленную заставил Энрике забыть обо всем, даже о воинском долге, и очертя голову мчаться в Санта-Марию.
Пока они с Хименесом во весь опор гнали лошадей, Менендес узнал о самовольной отлучке Энрике и с огромным удовольствием доложил об этом генералу:
— Сержант Муньис дезертировал!
— Отыщите его и арестуйте, — приказал генерал. — Я, кажется, знаю, куда он мог податься.
Говоря это, генерал имел в виду семейство Оласабль и счел необходимым предупредить Мануэля о возможном появлении в его доме сержанта:
— Я надеюсь, вы не станете укрывать у себя дезертира и сразу же сообщите нам, если он к вам пожалует.
— Да, разумеется, — вынужден был пообещать Мануэль.
А между тем Энрике уже добрался до особняка Оласаблей и взволнованно говорил с Викторией.
— Это я во всем виноват! Вел себя как мальчишка, а надо было всерьез поговорить с твоим отцом. Я обязан был это сделать!
— Вряд ли его мнение изменилось бы, — усомнилась Виктория. — Ты не знаешь моего отца.
— Но у него есть веские причины не доверять мне! — возразил Энрике. — Я не представился ему, прятался, упустил момент. Это надо сделать сейчас! Я пойду к твоему отцу и поговорю с ним.
— Нет, Энрике, так будет еще хуже! — попыталась остановить его Виктория, но он был непреклонен. Тогда она распорядилась: — Доминга, доложи отцу о сержанте Муньисе.
Как и следовало ожидать, Мануэль встретил гостя с нескрываемой враждебностью:
— Вы посмели явиться сюда после всего, что натворили в моем доме?!
— Я пришел просить прощения, — ответил Энрике. — Говорить буду, как на исповеди. Я — человек чести…