Ой, не цвiти буйним цвiтом,
Червона калино...
Люди в хате замерли - до того зычно выводит председатель, что стекла дребезжат. Женщины не отводили зачарованных глаз от Родиона, и вдруг звонкие их голоса разлились, заполонили все вокруг. Затуманился у песенников взор, не чуют земли под ногами, гремят басы торжественно, мощно. Песня нарастала, ширилась, того и гляди разнесет хату.
Еще недавно не очень-то знали люди, что за человек Родион. Односельчанин и односельчанин. Как все. Ан, поди ж ты, в короткое время хозяйственным талантом, рвением выдвинулся. Заботился ли кто другой столько о достатке людей, о колхозном дворе? Сперва прошел в правление. А там сумел расположить к себе заведующего районным земельным управлением Урущака. Тоже не легкое дело. Родиона заметили, полюбили, и теперь он пользуется всеобщим признанием. Вскоре завелись друзья-приятели, и такие они стали ему близкие, родные, что Родиону, откровенно говоря, и нужды нет долго раздумывать об их искренности.
В хате завхоза Родион Ржа всегда желанный гость. Здесь, какой случай ни подвернись - ярмарка ли, родня ли пожаловала, праздник какой или колют кабана, качают мед, ловят рыбу, - не мила без Родиона, не полна хата. Соседи - кладовщик Игнат с женою, конюх Перфил, бригадир Дорош - тоже ему как родные, всегда рады принять у себя председателя. Мало, что ли, общих дел и интересов у дружков? Хозяйство ведь немалое, не последнее в районе.
Теперь и свадьба не свадьба без председателя. Случалось, Родион сидит на крестинах, а тут прибегают, на свадьбу просят. Хорошо, коли поспеешь. А если две-три свадьбы на дню? Не приди Родион - огорчатся отец с матерью, загрустят молодые, да и гости будут сидеть ни в тех ни в сех, молчаливые да понурые. А стоит только появиться председателю, вот ей-же-ей, будто солнце враз засияет в хате.
Густые клубы приятельского доброхотства стелются по хате, окутывают Родиона. Любезные кумушки - Соломия с кладовщиковой Татьяною - полными руками обвивают его крепкую, налитую здоровьем шею, так и тянутся, так и льнут, а мужья знай посмеиваются в усы, сами еще заискивают перед ним.
Вкрадчивые, льстивые речи вскружили голову. Ничего уж не соображает человек. На какие только нежности не пускаются пышные молодки из любви к Родиону! Льнут, изгибаются, воркуют, позволяют вольности, вроде в шутку, а, впрочем, кто знает? Сердце Родиона всегда отогревалось в соседской хате, в этой хлебосольной, щедрой на ласку и внимание семье. Рачительный хозяин Селивон любил похвастать при случае: "У меня в гостях первейшие люди бывают. Селедочки что серебро, пейте, закусывайте, слава богу, в достатке живем. Возьмите вот тараньки, лучшая закуска, на солнце так и светится, до того жирна, аж капает. Что у нас, голый стол?" Селивону ли не знать, как приветить человека? Салом или яичницей угощать не станет. Предложит сметаны, рыбы, селедочки, колбаски сухой. А давно ли салом только хлеб мазали? Родион Маркович дает людям жить. Уже не услышите: "Ох, и жил я когда-то! Теперь вот живу..."
Родион шутками так и сыплет.
- Пейте до дна, чтобы глаза не запали, - угощает Соломия.
- Плохо, ежели и вылезут, - смеется Родион.
Да, любит Родиона начальство!
Хотя бы Урущак. Всякий раз, как из районного центра приезжает, у кого останавливается? Уж Селивону ли не знать, как обойтись, расположить, задобрить человека? Не только у себя дома - и на людях завхоз не упускает случая подчеркнуть достоинства Родиона: "Что за человек у нас председатель! На ветер слова не бросит... Знает сорт людям!"
Селивон расчувствовался и, встав из-за стола, размахивая руками, начал речь.
- Слушайтесь Родиона Марковича! Не раз говорил людям... Соломия, подложи кусочек подчеревка Родиону Марковичу... Я, как разобрался, смотрю - э, председатель наш действительно понимает, что к чему. Все силы кладет, лишь бы ублаготворить людей. О зажиточной жизни, значит, болеет, о нашем колхозном дворе. Устин Павлюк - тот для себя старается. Ему лишь бы красоваться на доске да в газете. Ох и лукав! Все подкапывается под Родиона. Так встанем же стеной за Родиона Марковича! Давно ли председательствует, а уже успел кругом навести порядок!
Буйная застолица дружно подхватила: в самом деле порядок!
А Родион Ржа с блаженной улыбкой на лице внимает льстивым речам и вправду уже думает, что земля им держится. При имени Павлюка переменился в лице Родион, - кипит душа. Румяная Санька стреляет глазами, засматривается на Родиона.
Хозяин, видимое дело, доволен, что его горячая речь проняла гостей, и продолжает:
- Где мы были при Павлюке? На задворках! Это самых-то знающих хозяев Павлюк за ничто считал. На одну ногу с рядовыми землеробами ставил. Перевелись, мол, пропали как есть все толковые руководители, один только Павлюк дельный хозяин. Да еще Мусий Завирюха с Савкой, да Марко с Теклей пришлись ему по душе, этих он признавал, приближал к себе, им одним весь почет, все уважение. С ними Павлюк советовался, их слушал, их в люди выводил. А нас, хозяев, - на задворки. Лишь Родион Маркович, как встал у руля, сумел оценить достойных людей, лишь при нем мы свет увидели.
Гости наперебой пели хвалу председателю: завел разумные порядки, соседей в нужде не забыл, на заслуженное почетное место поставил, доверил ключи от кладовой, вернул былую силу.
Как ни отнекивался, как ни отказывался председатель признать за собой самомалейшую заслугу - очень, мол, не любит, чтобы его превозносили, - но под натиском дружных голосов, не желая обидеть гостей, должен был подчиниться.
А Селивон в пьяном чаду самохвальства пустился разглагольствовать о собственных талантах и сноровке: всюду-то у него друзья-приятели, весь секрет в том, чтобы жить умеючи с людьми. Кооператорам надобны подсвинки, а нам - сапоги, ну и договариваемся - обоюдная выручка! Эх, да что там, под Селивоновой рукой и Псел, и сад, и пасека, и птицеферма. Благодарение всевышнему, что создал столь полезную тварь, как лису, - таскает и таскает кур да гусей. Да еще волка, - тот овец, свиней дерет. А разве хорьки, ястребы мало птицы извели? Умеючи надо жить, ладить с нужными людьми, уважать стародавние порядки. Вот оно что! А на патоке разве мало они заработали? Пусть не думают, что Селивон хочет себе одному приписать все достижения. И он совершенно недвусмысленно бросает признательный взгляд в сторону Родиона Марковича. Нет, велики, исключительно велики его заслуги перед нами. Так недавно встал он у колхозного кормила, а уже и порядок наладил, и дал заработать людям - это ж надо иметь какую голову!
Родиону приятно нежиться в лучах всеобщего признания, - незаурядных способностей человек, сам, как пчела, к себе в дом тащит и друзей не забывает.
Селивон с жаром выкрикнул:
- Люди живут для нас, и мы для людей. Правильно я говорю?
И снова гости благодарили своего председателя, пели ему славу, а молодицы не сводили с него восхищенных глаз. Но Родион за густой завесой клубившегося в хате дыма видел одну только пару глаз. Да и что значат глаза, брови, когда ты потерял покой. Завлекательная девица Санька, дочь хозяина, румяная, сдобная, мутила разум.
Родион, однако, не растерялся от похвал. По свойственной ему привычке помянул добрым словом своих советчиков, к немалому их удовольствию. Не зазнается, значит, председатель, ну и они в таком случае всегда рады ему услужить.