Еще разгуливали на просторе ветры, студили землю, тревожили душу: зерно в земле лежит, не набухает, не развивается, не пробиваются ростки.
- Конечно, думаю, а то как же! - отвечает Павлюк.
Эту беспечно брошенную фразу Урущак воспринял почти как непристойность. Ведь люди рядом, видят, как председатель колхоза разговаривает с представителем райцентра. Ну, какое впечатление может произвести на присутствующих подобное обращение? Отвечает как бы нехотя. Словно это такие пустяки, о которых и разговаривать не приходится.
- Когда? - деланно спокойно переспрашивает Урущак. Не станет же он горячиться.
- Ведь мы только-только посеяли ранние зерновые, - последовал опять беспечный ответ.
Известный на всю округу своим умением соваться куда не следует, Мусий Завирюха встревает в разговор:
- Еще не прогрелась земля. Как можно сеять?
Постоянно выступая на совещаниях в качестве прославленного знатока грунтов, он частенько пересыпает свою речь разными агрономическими терминами, вот ему и кажется, что он уже все мировые истины постиг. И как нужно выращивать гречиху, просо... А не замечает того, что старые навыки еще путаются под ногами. Нет, не тверд еще этот человек в основах научного земледелия. Да и сам Павлюк недалеко от него ушел, не избавился еще от старозаветных привычек. И Урущак на смех поднимает отсталых хлеборобов:
- Еще майские жуки не летают?
Намекает: по дедовским, мол, заветам хозяйство ведете.
А Устин Павлюк без всякого стеснения встает на защиту, можно сказать, отживших, старинных примет:
- Майские жуки как раз тогда и начинают летать, когда земля прогреется.
Урущак изумлен: что ты за хозяин в таком случае и куда поведешь колхоз с подобными взглядами?
Павлюка не переговорить. У него подпевал хватает. Обветренная девушка-бригадир тоже твердит:
- Загоним просо в стылую землю - полезет сорняк и забьет просо... Не раз уж бывало...
Можно подумать - невесть какой опыт хозяйствования у нее за плечами!
- Ранние зерновые и те еще никак не пробьются - земля холодна. Даже не проклюнулись еще... Как же сеять просо и гречиху? - добавляет Устин Павлюк.
За ним и Мусий Завирюха твердит, что ранняя гречиха, как правило, зацветает в самые жнива и оттого спекается. Солнце выжигает цвет. Необычайное единодушие поражает Урущака. Видно, никто не смеет противоречить председателю. Разве не известно, как он "воспитывает" массу? Придется сделать выводы. По дедовским заветам хозяйство ведут. На совещании придется высмеять.
Тут Текля, хоть ее никто и не спрашивает, снова говорит:
- А поздняя гречиха цветет в августе, ночи тогда длинные, обильные росою, не так палит солнце.
Сомнения нет, Павлюк перетянул на свою сторону полеводов. А этот доморощенный агроном Мусий Завирюха уж не лекцию ли вздумал читать?
- Поздняя гречиха цветет, когда уже нет корму для пчелы. Таким образом, мы тут имеем двойную выгоду - и страхуем себя от неурожая и медосбор обеспечиваем.
Павлюк - на людях, заметьте! - напоминает Урущаку:
- Разве вы забыли, как Дорош по вашему настоянию посеял кукурузу в стылую землю? Кукуруза переболела, плохо росла, пожелтела. А та, что была посеяна позднее, в прогретую землю, дружно пошла в рост и удалась на славу.
Урущак, однако, привык больше давать распоряжения, чем вступать в споры. С ними только заведи дискуссию - до утра не переслушать и не прийти к согласию.
- Что нам Сумы скажут, если затянем сев гречихи? - спрашивает он. Неужели вы ставите под сомнение директивы земельных органов?
И пригрозил Павлюку: если вздумает нарушать агротехнические мероприятия, затягивать сев гречихи - это ему безнаказанно не пройдет! Придется иметь дело с прокурором!
Ясно, такие речи должны протрезвить и самого Павлюка и его сторонников, предостеречь от самовольных действий.
Перешли на другое поле.
Сеятели понуро брели за сеялкой, высевали в разрыхленную влажную землю свеклу. Урущак и здесь подметил неполадки. Что бы творилось, не наблюдай он за порядком! В этих "Красных зорях" всегда хотят поставить на своем! Урущак приказывает сеять свеклу на глубину семь-восемь сантиметров. Павлюк возражает:
- Весна холодная. Пока растение пробьется с такой глубины свернется, недружные всходы будут.
- А тут насядет долгоносик, - вставляет Мусий Завирюха.
- Влаги достаточно, и неглубоко посаженные семена дружно взойдут, поддакивает и Текля.
- Как знать?
- Я ведь звеньевой была, знаю, как выращивать свеклу.
Вот и поговорите с ней! Да, видно, под стать себе кадры воспитал Павлюк. Значит, по-своему сеют! А что будет, как дойдет до прополки? Урущак еще раз предостерегает Павлюка - не пришлось бы иметь дело с прокурором. Разве они не знают, какое огромное значение придает государство этой технической культуре?
Разумеется, прокурор в этом деле без Урущака разбираться не станет. Все зависит от него. Павлюк это прекрасно понимает, потому и разводит беспомощно руками - обязан выполнить приказ.
Павлюк делает, однако, попытку принизить авторитет райзу, - как иначе поймешь его слова:
- А помните, как получилось с бишкинским председателем, отказавшимся пересевать свеклу? Председателя сняли, а свекла взошла. На тех же полях, где пересеяли, семена лежали-лежали в сухой земле и потеряли силу.
- Ты мне глаза не замазывай! - небрежно бросил Урущак, оставляя без внимания доводы Павлюка.
Удивительное дело. Все ссылаются на свой опыт. А Урущак что, не имеет опыта? С потолка берет свои указания?
- А почему на низинах не сеете? - спрашивает заведующий райзу Павлюка.
- Не могу - воды полно.
- Сейте тогда по высоким местам.
- Не могу.
- Мне же рапортовать надо!
- А мне не нарушать севооборота.
- Это еще что за выдумки?
- У нас есть участки, которые выпадают из общего севооборота.
- Какие такие участки?
- Пески, солончаки, лога...
Вот так новость! Урущак впервые слышит! На этот счет еще придется потолковать. Урущак своевольничанья не потерпит! Он искал сочувствия, но встречал одни хмурые взгляды. Ах вот как, его установки им не по вкусу?
Урущак уже направился было к машине, как вдруг его внимание привлек рослый, дюжий заместитель председателя. До того момента Родион Ржа молча наблюдал за перепалкой, правда то и дело меняясь в лице и явно сочувствуя Урущаку. Он несколько раз пытался вставить от себя словечко, да его всякий раз перебивали. Но тут уж он не мог смолчать - сразу видно, не любит неправды человек - и высказал, наперекор Павлюку, свою точку зрения.
- Хватит уж нам цепляться за суеверные приметы, пора прислушаться к мнению представителей райцентра и начать вести хозяйство по указанию науки! - сказал он твердо и решительно.
Слова эти, конечно, доставили удовольствие Урущаку. Вот кому надо быть председателем! Вот кто поставит на ноги хозяйство, да разве при Павлюке удастся кому-нибудь проявить свои способности?
Урущаку представился случай убедиться: Родион - весь внимание и покорность. Родиону ли, в самом деле, не знать, как вести себя с начальством! Другое дело при встрече с рядовыми людьми - там он может разрешить себе перебивать, приказывать или вовсе не слушать.
Садясь в машину, Урущак строго бросил Павлюку:
- Зайдешь ко мне в кабинет, поговорим.
- Сев... когда мне ходить по кабинетам в такую горячую пору! усмехнулся Павлюк. Но за шумом машины Урущак, кажется, не расслышал его.
Друзья стояли на пашне. Нерешительность охватила их...
- Не иначе как рапортовать торопится Урущак: опередил все районы по севу! - делает вывод Мусий Завирюха.
- Земли южной полосы раньше просыхают, разве нам можно за ними угнаться! - пожал плечами Павлюк.
Родион промолчал.
6
Под вечер Текля с подругой забежала на минутку домой, оживленная, проголодавшаяся, склонилась над миской.
Мавра, подоив на ферме коров, сварила обед, потом взялась сажать картошку. Похвасталась дочке: