— Я говорила тебе, Никки. Ты не слушала. Никто меня не слушает. — Ее руки снова затряслись, но на этот раз я не чувствовала, что могу успокоить ее.
Я вспомнила тот день, когда впервые увидела Мэри — когда она бросила тарелку на пол.
— Вам семнадцать. Как и мне.
Ее взгляд на секунду просветлел, когда я сумела все понять.
— Вы были там, на Подпитке, в одно время со мной, — сказала я. Моего возраста. Из Парк-Сити. Могла ли это быть та самая девушка, что впервые привела меня к Коулу? — Вы Мередит.
Лицо ее померкло, она снова начала раскачиваться и стонать.
— Не произноси это имя. Мередит больше нет. Посмотри на меня. Хрупкие кости. Кожа, как бумага. Я не знаю, кто и где я. Мередит не выжила. В отличие от тебя.
Я положила руку ей на спину, чтобы успокоить ее, но она отшатнулась к стене, будто я ее ударила.
— Оставь меня в покое! — закричала она. Теперь уже все в автобусе, включая водителя, посмотрели на нас.
— Что там происходит сзади? — спросил водитель по громкой связи.
Джек ответил:
— Все нормально. Мы выходим на следующей остановке.
Стенания Мэри становились все громче, так что мы с Джеком пошли к заднему выходу, чтобы показать, что не собираемся больше причинять ей боль.
Когда автобус остановился и двери открылись, я в последний раз взглянула на Мэри. Выражение ее лица было неожиданно мирным, и когда мы уже выходили, она вдруг крикнула:
— Помни об Орфее, Джек! Он был сильным!
Через открытую дверь она бросила мне какой-то предмет, который я автоматически поймала. Дверь закрылась, и автобус поехал дальше.
Я посмотрела на предмет. Это был ее серебряный браслет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Сейчас
На улице. Остался один месяц.
Я показала браслет Джеку.
— Он был на ней, когда она приходила в столовую. Она сказала, что это фамильная драгоценность или что-то в этом роде.
Он потрогал браслет, лежащий у меня на ладони, перевернул его несколько раз и растерянно покачал головой.
— Я не понял. Это была Мередит Дженкинс?
Я пожала плечами.
— Как это возможно? Она старая. И сумасшедшая. Я думал, Мередит уехала со своим отцом.
Джек ничего не знал о том, что Мередит стала Потерянной Максвелла. Историю о переезде, вероятно, придумала ее мать, чтобы объяснить ее исчезновение. Я рассказала Джеку.
— Кажется, я понимаю, что имел в виду Коул, когда говорил, что я выжила, как никто прежде. — Автобус взобрался на холм и повернул направо. — Бедная Мередит.
Я сунула браслет в карман куртки. Я вообще не была уверена, что Мэри-Мередит собиралась мне его отдавать. Она так оберегала его в столовой.
— Они все становятся такими? — сказал Джек. — Все Потерянные?
— Все, кто не выживает.
— Почему ты не стала такой?
Я медленно покачала головой.
— В этом-то и вопрос.
— Вот почему ты нужна Коулу, — сказал Джек. Я не ответила, но в голове у меня вертелась та же мысль. — Мэри что-то сказала о том, что у тебя есть якорь.
Ах да. Я не обратила на это особого внимания, потому что думала тогда, что это бредни слабоумной старухи.
— Я не знаю, что это значит.
Я подумала обо всех вещах, которые не могла объяснить. Обо всех вопросах без ответа. И меня бросило в дрожь.
Джек крепко прижал меня к себе.
— Все хорошо, Бекс. Мы все выясним. Начнем с истории Орфея.
— Я знаю этот миф.
Автобус увез нас мили за две от того места, где мы сели, и теперь мы шли обратно. По дороге я рассказывала Джеку об Орфее и Эвридике.
В моей машине. На парковке.
Мы вернулись на парковку у бесплатной столовой и, сидя в моей машине, пытались как-то осмыслить произошедшее.
Я рассказала Джеку ту же историю об Орфее, которую поведала мне миссис Стоун. Как Орфей спас Эвридику, но в итоге ее все равно поглотила Преисподняя.
— Но иногда мифы ошибаются.
— Значит, эта Эвридика попала в подземное царство, а Орфей пошел туда за ней и освободил ее? Что это может значить?
Я попыталась разобраться в этой истории. Как и я, Эвридика отправилась в Нижний мир. Как и я, она не постарела. Может быть, ее бессмертный тоже хотел, чтобы она отправилась к царскому двору, но она выбрала Тоннели. И ее поглотила тьма. Может быть, Мэри сказала, что Орфей был сильным, потому что он смог отпустить ее в Тоннели вместо того, чтобы смотреть, как она сама превращается в бессмертную.