— И ничего не изменилось?
Он усмехнулся.
— Все мои воспоминания — это каштановые войны, игра в покер, ночные прогулки и Рождественские балы… И это все ты. Это всегда была только ты. Я люблю тебя. — Казалось, последняя фраза сорвалась с его губ непреднамеренно, он закрыл глаза и обхватил голову руками, будто от внезапного приступа головной боли. — Не надо было мне этого говорить вслух.
Я видела, как он смущен, и мне хотелось обнять его, и прижаться к нему, и защитить от всего, что надвигалось на нас.
Вместо этого я взяла его руку. Поднесла к губам. И поцеловала.
Он поднял голову и вздрогнул.
— Не надо этого делать, — сказал он, хотя и не отнял руки.
— Почему?
— Потому что… будет только хуже… Если ты не чувствуешь…
Голос его прервался, когда я снова поцеловала его руку и замерла, касаясь губами его пальцев. Он судорожно вздохнул, волосы упали ему на глаза. Он посмотрел на мои губы.
— Что, если?..
Я закусила нижнюю губу.
— Что?
— Что, если нам снова?.. — Он улыбнулся и сказал: — Ты украдешь мою душу?
— Э-э-э… на самом деле это не твоя душа…
Я не могла закончить фразу. Его губы коснулись моих, и я ощутила вихрь изменчивых эмоций, хотя и не такой сильный, как в прошлый раз. Пустота внутри меня практически заполнилась. Тени были правы. Шесть месяцев достаточно для восстановления.
Не отрывая своих губ от моих, он сказал:
— Все хорошо?
Хорошо, что я не собиралась больше опустошать его. Плохо, что мои собственные эмоции были уже на пределе. Мы касались друг друга только губами. К счастью, в остальном между нами было какое-то пространство.
Джек принял мое молчание за согласие. Губы наши соединялись, осторожно и спокойно.
Но он не собирался задерживаться в таком положении. Он сильнее прижался ко мне губами. Я задрожала, а он обнял меня и притянул к себе, так что и тела наши теперь соприкасались.
Он немного отстранился. Я чувствовала его дыхание на своих губах.
— Что такое? — спросила я.
— Я видел тебя во сне каждую ночь. — Он снова коснулся губами моих губ. — Это было как наяву. А когда просыпался утром, ты будто снова исчезала по-настоящему. Будто бросала меня вновь и вновь.
Я опустила подбородок и спрятала лицо у него на груди.
— Прости меня.
Он вздохнул и сильнее обнял меня.
— И легче не становилось. Но эти сны, — я почувствовала, как он качает головой, — я будто физически чувствовал твое присутствие. Это было как будто наяву. Каждую ночь ты была со мной в моей комнате. Совсем по-настоящему.
Я откинула голову, чтобы видеть его лицо, и впервые поняла, как ему было тяжело. Я целовала его подбородок, его щеки и его губы.
— Прости, — снова сказала я.
Он покачал головой.
— Ты не виновата в том, что я видел тебя во сне, Бекс. Просто интересно, было ли все это таким настоящим, как казалось.
— Я не знаю, — ответила я. Но я рассказала ему о том, что прочла в книге об Орфее и Эвридике, и о моем предположении, что именно связь с Орфеем спасла ее. Когда я закончила, я спросила, что Джек об этом думает.
— Наверное, это похоже на правду, — вид у него был задумчивый. — Мне снилось, что ты где-то в темноте и ничего не видишь.
Я подумала о пещере, о нише и о тенях, которые оплели нас и заслонили свет.
— Я не знаю. Я не помню многого. — Но кое-что я помнила. Я действительно не могла видеть. Пребывание в Нижнем мире оставило шрамы в моем сознании, и когда Джек заговорил о темноте, они начали немного саднить.
Джек коснулся лбом моего лба, носом моего носа и грустно улыбнулся, и это было так прекрасно, что я почти забыла то, что внезапно всплыло сейчас в памяти. Почти.
В прошлом году
Подпитка… забвение.
После того как я решила уйти с Коулом, все происходило очень быстро. Несколько дней я скрывалась в его комнате, и каждый раз, когда я собиралась с духом, чтобы изменить свое решение, Коул снимал верхний слой моей энергии, избавляя меня от сомнений и боли, и плохие предчувствия, колебания исчезали.
Вскоре остальные бессмертные начали удаляться в Нижний мир со своими Потерянными, и мы с Коулом остались одни. Коул объяснил это тем, что ему нужно время, чтобы подготовиться к нашему пути, так как он заранее не планировал брать с собой меня и поэтому мы должны задержаться на пару дней. Я так и не спросила его, о какой именно подготовке он говорил.
Тогда я отвергала все объяснения. Я была в комнате забвения, и если бы Нижний мир оказался чем-то подобным, я хотела бы остаться там навсегда. Коул помог мне снять куртку, под которой была черная майка, взял меня за руку и, кажется, спросил: