Выбрать главу

Джорджу запомнилось, что его возлюбленная выглядела исполненной надежд. Почти возбужденной, будто ее жизнь только что наладилась, а станет еще лучше. Или он приписал Одри свои чувства? Ворошил былое, пока не осознал, что больше не может полагаться на память.

Автобус размеренно катил на юг. Ясные небеса и мороз Новой Англии сменились тучами и ледяными дождями. Наступила ночь. Джордж включил светильник. Открыл «Вашингтон-сквер», но от одного взгляда на книгу, от одного ее присутствия в руках ему стало тошно. Она навсегда останется той, которую он читал, когда услышал о смерти Одри. Сунул ее в карман за сиденьем и больше не прикоснулся.

Несмотря на неспособность Джорджа читать и спать, утро наступило и женщина-водитель объявила, что они все еще на девяносто пятом шоссе и въехали в Джорджию. Туманные поля, простиравшиеся по обе стороны, были бесснежны, на деревьях сохранилась пожухлая листва. Джордж прижал к стеклу ладонь: прохладное, но не холодное, и морозные узоры минувшей ночи сменились мелкой россыпью конденсата.

На остановке купил большой пластиковый стакан кофе и два пончика с медовой глазурью. Он впервые с тех пор, как услышал про Одри, по-настоящему проголодался. Он прислонился к автобусу и, жуя пончик да наблюдая за бледным солнцем, которое нагревало почти пустую асфальтовую площадку, задумался над тем, что будет делать, когда доедет до Тампы. Он был слишком молод, чтобы взять напрокат машину, но прихватил достаточно денег из студенческого банкомата, чтобы доехать на такси до самого дешевого мотеля в Суитгаме. Там решит, как быть дальше. Можно позвонить родителям Одри, попросить о встрече. Выяснить, когда похороны. Найти ее друзей и поговорить с ними. Что случилось с Одри после отъезда из колледжа, из-за чего она решила покончить с собой? Оставила ли записку? Была ли причина?

Женщина-водитель бросила недокуренную дамскую сигарету в канаву и объявила, что стоянка закончена. Джордж последовал за ней в автобус.

В Тампе, под низким белым небом, было тепло – под семьдесят [20] . В воздухе пахло дегтем и приливом. За автобусной станцией притулилось одинокое проржавевшее такси. Латиноамериканец-шофер выставил в окно локоть и положил голову на руку. Вроде как задремал.

– Сколько до Суитгама? – спросил Джордж.

– Зачем тебе туда?

– Сколько стоит?

– Не знаю. Восемьдесят баксов.

– Шестьдесят, и ни центом больше, если довезете до мотеля.

Таксист посмотрел на часы.

– Ладно, – сказал он.

Джордж с сумкой забрался на заднее сиденье.

Между лопаток медленно поползла струйка пота. Такси пересекло жуткий мост, протянувшийся над заливом Тампа. Вдали в облаках наметился разрыв, и солнце выделило на серой воде островок света. Когда Тампа осталась позади, скрылся и океан, а вдоль шоссе замелькали мотельные указатели – выше здоровенных пальм, – россыпи ресторанчиков, бензоколонки и топлес-клубы.

Одри редко заговаривала о своей жизни до колледжа, но о родном городе рассказывала.

– Я бы взглянул, – сказал Джордж однажды.

Она рассмеялась:

– Там не на что смотреть. «Вафли-Хаус» и ломбард.

– А тебе что нравилось?

– Уехать оттуда. Вот я, а вот тихая жизнь в захолустье. – Развела указательные пальцы на три дюйма.

Едва доехав до Суитгама, таксист остановился возле мотеля, где рекламировали номера по $29.99 за ночь. Тот приютился между рестораном «Шони» и магазином подержанных автомобилей. Над ним нависал щит с рекламой заведения «У Билли» в четверти мили по шоссе, где продавались фейерверки и апельсины.

– Подождете, пока я не узнаю, есть ли места?

Водитель глянул в пассажирское окно на ряд пустых парковочных мест перед виниловой стеной мотеля.

– Думаю, найдутся.

Заплатив шестьдесят долларов, Джордж через парковку дошел до администрации. День уже близился к вечеру, но было еще тепло, и он сообразил, что забыл шорты.

Мотель взимал плату за две ночи вперед. Он заполнил анкету, пропустив пункт, касавшийся транспорта.

– Без машины? – спросила дежурная, желтолицая старуха с черными зубами.

– Без машины, – кивнул Джордж. – Как посоветуете осмотреть Суитгам?

– На машине.

– Будто я могу взять ее напрокат. Мне нет двадцати пяти.

вернуться

20

По Фаренгейту.