– Как на корабле, – сказал Джордж.
– Точно, – отозвалась Лиана, ложась на спину, чтобы смотреть в небо.
Джордж повернулся, взглянул на кампус. Низкие шиферные крыши окружавших двор общежитий; за ними церковный шпиль, бледный в свете прожектора; вдали мерцают городские огни.
– Ладно, – признал он. – Мысль была классная.
Он улегся рядом с Лианой. Ветер и шорох брезента заглушали все прочие звуки, долетавшие с кампуса.
– Как по-твоему, Лулу была лгуньей? – спросила Лиана.
Джордж не сразу сообразил, что она говорит о недавно просмотренном фильме.
– Ну да.
– Потому что выдавала себя за другую? Или не говорила всей правды?
– И то и то.
– Но если так, каждый раз, знакомясь, придется рассказывать всю биографию.
– Это разные вещи – рассказать всю биографию и назваться подлинным именем.
– А как быть с чуваком из твоей общаги, который называет себя Шеви? Он взял себе это прозвище, когда поступил в колледж. Ничем не отличается от того, что в фильме сделала Лулу.
Лиана, обычно говорившая размеренно, монотонно, повысила голос – не так чтобы Джорджу всполошиться, но заметно. Джордж не знал, в чем дело, но подумал тогда, что девушка о чем-то недоговаривала. Он приподнялся, спрятал в горстях зажигалку и прикурил.
– Пожалуй, – ответил он.
– Я только одно хочу сказать: если человек создает себя заново, как Лулу, то разве не может быть, что эта новая личность оказывается честнее… больше похожей на нее, чем та… которой она родилась? Семью не выбирают. И имя не выбирают, и внешность, и родителей. Но с возрастом мы можем сделать выбор, став тем, кем предназначено быть.
– Намекаешь, что тебя зовут Боб и ты из Канады?
– Нет, но я не чувствую никакого родства ни с предками, ни с моей Флоридой. Могу сменить имя – ничего не изменится. Понимаешь?
– Да. Не скажу, что полностью согласен, но суть улавливаю.
– Как это – не согласен?
– По-твоему, выходит, что люди вольны поменять себя по случайной прихоти. Так не бывает. Нам может и не нравиться, кем мы уродились, но это ничего не меняет – мы все равно остаемся теми, кто мы есть.
– Это не имеет никакого отношения к вольнице. Я говорю лишь о том, что человек, в которого мы превращаемся, может быть нашим подлинным «я». Лулу из фильма такая же, как ее героиня. Даже притом что она сама все выдумала.
– Но кино же не об этом. Оно о том, что от прошлого не уйти.
– Понимаю. Я делюсь собственными мыслями.
– И все равно я соглашусь не со всем.
– Ты споришь просто ради спора.
– Ничего подобного. Я понимаю, о чем ты говоришь. Ты считаешь, что с возрастом у нас появляется возможность стать в большей степени самими собой. Я только думаю… в общем, люди, которые бегут от своего прошлого или отрекаются от родителей, – обманывают себя. Ничего не выйдет. Может быть, внешне, в глазах других они и изменятся, но глубоко внутри каждый является продуктом собственного прошлого.
– Значит, по-твоему, люди не меняются?
– Я этого не говорю. Мне только кажется, что полностью избавиться от своих истоков не удается никому. Нравятся они или нет.
Джордж бросил окурок за край площадки. У него немного засосало под ложечкой от вида оранжевых искр, уносимых ветром. Он не любил высоты.
– Кровь выдаст, – покорно подхватила Лиана.
– Примерно так.
Лиана умолкла, глядя сквозь голый каркас здания. Джордж перевернулся на бок и посмотрел на ее профиль – черный абрис на фоне далеких огней парковки.
– Ты говоришь так потому, что любишь место, откуда ты родом, – проговорила Лиана. – Родителей, и город, и Новую Англию. Ты выбрал колледж, до которого ехать меньше двух часов. Ты вряд ли знаешь, что такое быть чужим в родной семье.
– Ладно, согласен. Успокойся. На самом деле я с тобой не спорю. Просто думаю, что… когда ты говоришь… говоришь, что человек, которым мы становимся, подлиннее того, кем мы были в годы юности, я не вполне с этим согласен. Нет, подожди. Дослушай. Я считаю, что истинны обе ипостаси. Даже если сильно захочешь, происхождение со счетов не сбросить. Оно никуда не девается. Это правда нашей жизни.
Лиана снова замолчала. Задним числом Джордж осознал, что она потерпела поражение. Разговор не повторился, но Джордж с годами возвращался к нему снова и снова. Он давно понял, что Лиана Дектер просила о разрешении навсегда стать Одри Бек. Она прожила в этой личине меньше трех месяцев, но не могла не увидеть возможностей и не понять, что это был редкий шанс навсегда сбросить старую кожу и начать новую жизнь.