— Потом заплатите, при случае, — махнул рукой Таенн. — Если это вообще потребуется, в чем я сомневаюсь. Трансфигураторы на то и есть трансфигураторы, что превращают что-то, не нужное никому, во что-то, нужное кому-то. Что же до группы Биголя… это колонисты, неплохие ребята, с юмором, доброжелательные, умные. Наидосаднейшая ошибка в расчетах, и… в общем, они всем составом осели здесь. И надолго. Корабль сможет поддерживать их жизнеобеспечение еще как минимум тысячу лет, так что трансфигураторы Биголя еще долго будут поставлять нам всякие приятные мелочи за разумный профит, а то и даром. Они, понимаете ли, были большими фанатами сказок для взрослых. Оттуда и самоназвание. Ну и кое-что своё у них сохранилось.
Айрин поняла, что ничего не поняла. Какие колонисты, какой гибер, какой корабль, какая тысяча лет? Ладно, придется, видимо, спрашивать позже. Сейчас Таенн объяснять не настроен. Он настроен спрашивать.
— Айрин, я так понял, что две двери были открыты, еще несколько…
— Восемь.
— Восемь были настоящие и запертые, а остальные — только картинки?
Она кивнула.
— Угу, — Таенн задумался. — Ага. Значит, двое. Потенциально десять. Но совсем не факт, что десять. Странно, что число четное, хотя всякое бывает. В некотором роде рекорд, — сообщил он. — Я больше шести пока не встречал.
— Шести чего? — не поняла Айрин.
— Шести потенциальных входов, — объяснил Таенн. — Не волнуйтесь. Рабочим, скорее всего, окажется только один.
— Какой один? Каких входов? — у Айрин, наконец, кончилось терпение. — Таенн, объясните толком, что это вообще всё значит?!
Она треснула по столу кулаком, чашечка с кофе, стоявшая подле ее руки, даже слегка подпрыгнула.
— Хорошо, — Таенн положил надкушенный абрикос на тарелку. — Группа трансфигураторов Биголя является группой астронавтов, колонистов. Их корабль уклонился от курса и ушел в пространство. Он потерялся. И даже если его найдут, а такая вероятность исчезающее мала… так вот, даже если его найдут, вернуть колонистов к жизни не сумеет уже никто. Их тела необратимо повреждены, они слишком долго пролежали в гибернейте. Их уже никто не спасет. Но тела, тем не менее, пока еще условно живы. И корабль сможет поддерживать их условно живыми еще многие годы. Это понятно?
Айрин медленно кивнула.
— А раз они условно живы…
— Подождите, — Айрин вдруг почувствовала, что от страха у нее онемели губы. — Таенн… так я, выходит, тоже… условно?
— Не обязательно, — покачал головой Таенн в ответ. — Но то, что с вами произошло нечто, приведшее вас сюда — неоспоримый факт. С которым, увы, придется смириться.
— А вы?..
— Со мной сложнее, — Таенн вздохнул и отвернулся. — Про меня как-нибудь в другой раз.
— Но ведь это всё — реально? — Айрин оглянулась вокруг.
— Реально, — подтвердил Таенн. — Почему бы этому всему не быть реальным? И потом, разве это место плохое?
— Нет, — Айрин глубоко вздохнула. — Здесь неплохо, но… я почти ничего не помню, так?
— Это милосердие, — Таенн улыбнулся. — Поверьте мне, милая девушка, лучше не помнить. Почти всегда лучше не помнить.
— Почему?
— Потому что память — это слишком больно. Впрочем, это уже другой разговор. О, а кот-то уже всё доел. Что-то мы заболтались. А вы ведь хотели попасть на пляж, я прав?
— Таенн, подождите, — взмолилась Айрин. — Я что?.. Умерла?
— Нет, — покачал головой Таенн. — То есть да, но не совсем. Мир Берега не предназначен для тех, кто умер совсем, Айрин. Для них есть множество других мест.
— Не верю, — прошептала она. — Я не верю. Я ведь живая! Таенн, это ведь игра, да? Вы со мной шутите? Не может быть такого! Я жива, я ем кашу, кофе пью — и вы мне говорите, что я умерла, но не совсем?!
— Говорю, — кивнул тот. — И буду говорить. Айрин, вы умная девушка, вы стали понимать, что происходящее выходит за грани возможного довольно быстро, ведь так? Вспомните с самого начала — вы…
— Я стояла на дороге, там росла сосна, и еще была лавочка, — она осеклась. С ужасом посмотрела на Таенна.
— А что было до этого, Айрин? Вы очутились на дороге, даже не зная, как вас зовут — а до того? Что было до того?
Айрин, зажав рот ладонью, расширившимися от ужаса глазами, глядела на него.
— Вы не помните, — продолжил Таенн. — Как и любой другой человек, пришедший в мир Берега, вы не помните — почти ничего. Ни своего имени, ни событий. Разве что какие-то обрывки или кусочки. Например, вы вспомнили, что от сливок толстеют, верно? Верно. Вы вспомнили, что умеете плавать — у вас, кстати, отлично получается. Вы…