Выбрать главу

Джордж наверняка потрогал этот шрам, он всегда все трогает.

– Я приземлился на большую кучу конского навоза. – Финн засмеялся. – Мой друг Мик…

– Скинхед! – закричал Джордж.

– Успокойся, сын. Да, скинхед. Мик и дядя Эд спасли меня.

– Когда у меня будет брат? Если я буду послушным, вы подарите его мне к Рождеству?

Я выключила воду и прислушалась. Мне было интересно, что ответит Финн.

– Я уверен, что Санта подарит тебе братика, только не к Рождеству, а позже…

– Почему позже?

– Потому что на это требуется время.

– Да? Почему? Сколько времени?

– Ох, Джордж, я устал от твоих вопросов.

Мысли нашего сына были беспорядочно рассеянны. Во всяком случае, так мне казалось.

– Сколько ждать? – не унимался Джордж.

– Подожди и узнаешь, – успокоил его Финн.

– Как вы это делаете?

– Спи. Пора гасить свет.

– Я могу сделать ребенка?

– Нет.

– Я бы сделал такого же мальчика, как я сам.

Надо было спасать Финна. Я открыла дверь детской спальни и прошла по узкой тропке между сооружениями из лего, солдатиками и пластиковыми сумками с хламом, купленным на автомобильной барахолке.

– Ну-ка, гасите свет.

– Ма, мой мозг еще не устал. – Я в шутку схватила беспокойные ноги Джорджа; он бил пятками по моим ладоням. Я называла его ноги везунчиками, потому что они были ужасно тоненькими и им повезло, что они не сломались. Еще они были гладкими как мрамор, а каждый пальчик был само совершенство.

– Мам! – Он хихикал и дрыгал ногами под стеганым одеялом с изображением паровозика Томаса.

– Перестань! Успокойся! – просила я.

Рокки кротко улегся в ногах у Джорджа.

– Я хочу еще послушать историю.

– Хватит. Завтра у тебя будет интересный день.

– Что будет завтра? – заинтересовался Финн.

– Джордж участвует в рождественской постановке, – напомнила я мужу.

– Ах да, конечно.

– Расскажи папе, кого ты там играешь.

– Я буду пастухом и буду играть на треугольнике.

– Что же произойдет, когда ты ударишь в треугольник? – спросил Финн.

– Тогда придут волхвы. Ты придешь на наше представление, правда, па?

– Обещать не могу, сын, но уверен, что ты будешь лучшим из всех пастухов.

Джордж перевернулся на бок и крепко прижал к себе свое любимое одеяло «Бэби». Под подушкой было полно игрушек, включая обезьянку Эйнштейна; как я ни убеждала его убрать ее, ведь неудобно спать на таком бугре, Джордж отказался.

– Подари мне свои ресницы, – бормотала я, осыпая его поцелуями и обняв худенькое тельце в теплой фланелевой пижаме. – Ты мой любимый мальчик. – Теперь я понимала, что имела в виду мама, когда говорила: «Мне хочется тебя съесть». Джордж был очень красивый – пышные, блестящие каштановые волосы, отцовские карие глаза и длинные черные ресницы, изогнутые полумесяцем.

– Мне хочется тебя съесть, – сказала я.

– С томатным кетчупом? – тут же спросил сын.

– Да, мне понадобится много кетчупа.

– И с жареной картошкой, – добавил Финн. Потом он нажал на воображаемую кнопку на голове Джорджа.

– Вот, твой мозг выключен.

– Спасибо.

Мы тихонько прикрыли дверь и прошли к себе в спальню.

– Может, сказать ему?

– Нет. Надо подождать три месяца. Вдруг что-то случится. – Я попробовала рукой, нормальная ли вода.

– Я хочу посмотреть на его лицо, когда мы скажем ему, – продолжал Финн. – Думаю, Джорджу это пойдет на пользу. Отвлечет его от нас; его внимание будет направлено не только на нас. Но что еще более важно, наше внимание тоже будет разделено между ним и новорожденным. Я надеюсь, что малыш принесет нам ощущение нормальности. С Джорджем наша жизнь стала слишком интенсивной, ты согласна? – Финн говорил с жаром.

– Да, согласна, но ведь мы пока ничего не будем говорить, еще рано. – Я села на краешек ванны и стала раздеваться. – Иначе он будет засыпать меня вопросами все ближайшие восемь месяцев, и я сойду с ума.

Финн поцеловал меня в губы и издал стон разочарования.

– Просто так хочется поделиться с кем-нибудь. Например, с Эдом. Ему-то можно сказать?

– А он нечаянно проговорится твоей маме, ведь он такой. В нем столько энтузиазма.

Финн стал расстегивать рубашку.

– Я не люблю утаивать от него что-либо.

– Но ведь это ненадолго. Пока пускай это будет между нами… и еще знает Кларки. – Я швырнула одежду на нашу широкую кровать.

– Кларки знает? – удивленно спросил Финн.

– Да. – Я взяла полотенце и туго обернула его вокруг своего голого тела.

– Ты сказала ему раньше, чем мне? – Лицо Финна помрачнело, в глазах мелькнул знакомый огонек недоверия.

– Да, в тот вечер, когда он был здесь.

Придерживая одной рукой полотенце и напевая, я открыла зеркальный шкаф и достала ватный диск.