– К сожалению, миссис Гринвуд, сегодня у нас нет талонов. Пожалуйста, попробуйте позвонить завтра утром в восемь тридцать.
Я послушно позвонила утром. Занято. Я звонила, звонила и слушала одну и ту же мелодию, звучавшую словно похоронный марш. Наконец, в 9.10 я дозвонилась. И что же?
– К сожалению, сегодня утром у доктора все занято. Пожалуйста…
– Но я сегодня уезжаю. Вы можете как-нибудь найти для меня окошко? Я сорок минут до вас дозванивалась.
– Сегодня утром невероятно много народу.
– Мне только выписать рецепт, – возразила я. – Больше ничего.
– Позвоните в два тридцать; возможно, доктор найдет для вас время во второй половине дня.
– А этим утром меня больше никто не может принять?
Я услышала стук клавиатуры.
– Нет, все занято. Сейчас много больных. Эпидемия.
– Какая идиотская система!
Сотрудница регистратуры обиделась.
– Все ваши замечания вы можете оставить на сайте поликлиники.
Я улыбнулась, вспомнив тот вечер в родительском доме. Мама с папой и Джордж отправились спать, а мы с Финном еще сидели на кухне возле окна, на удобном диванчике. Это мое любимое место, где я всегда чувствовала себя комфортно. Я положила ноги на колени мужа и взяла первый попавшийся глянцевый журнал. Финн тут же вырвал его из моих рук.
– Эй! Я его читаю, – возмутилась я.
– «Как добиться максимального эффекта от оранжереи», – прочел Финн вслух и тут же захлопнул журнал. – Впрочем, Джози, у нас ведь ее нет.
Я пожала плечами.
– Мы построим оранжерею, когда переберемся за город. Я буду выращивать томаты.
Финн всегда был дитя города. По его словам, он испытывал панический страх перед зелеными долинами и лесами.
Потом он неторопливо расстегнул молнию на моих черных сапожках и ласково погладил мои ноги. На мне были черные колготки с ромбовидным узором. Он массировал мне икры, поглядывая на меня.
– Не останавливайся, – попросила я, откинувшись на спинку дивана.
Его ладонь двигалась все выше по внутренней стороне моей правой ноги. Вдруг хлопнула дверь родительской спальни. Мы затаили дыхание и переглянулись, снова почувствовав себя подростками. Я приложила палец к губам. Под отцовскими шагами заскрипели ступеньки, потом половицы в коридоре. Я знала, что это был папа, потому что шаги были более тяжелыми и размеренными, чем мамины. Между тем моя юбка задралась до бедер; руки Финна гладили мне ляжки и стягивали с меня колготки. Я выгибала спину, извивалась, помогая ему. Мы снова услышали шаги. Папа поднимался по лестнице в спальню.
– Не забудьте выключить потом свет, когда пойдете спать! – крикнул он с верхней площадки…
– Не забудем, – крикнул в ответ Финн и с преувеличенной лихостью швырнул на пол мои колготки. Я громко рассмеялась, вспомнив об этом.
– Ма-а! Почему ты смеешься? – спросил Джордж, дергая меня за рукав.
– Ничего. Принеси коробку молока с зеленой крышкой и сырную соломку, ладно? – Я снова погрузилась в свои мысли.
Я вспомнила, как заняла более удобную позу, лицом к Финну, и расстегнула его ремень. Он выскользнул из петель на джинсах и упал на пол. Я подняла руки, и Финн стянул с меня свитер.
– Твоим колготкам скучно и одиноко на полу, – шепнул он и посмотрел на мой поношенный лифчик, нуждавшийся в замене. – Вообще-то, ты могла бы надеть ради меня что-нибудь покрасивее. А этот надо скорее снять и выбросить…
Джордж подбежал ко мне без молока. Вместо этого он с восторгом сунул мне под нос компакт-диск – «Лучшее от Кайли». Еще он пытался удержать в руках сникерс, пакет с чипсами и шербет.
Я покачала головой.
– Это четыре покупки. Я разрешила одну.
Он бросил их в тележку.
– Я хочу все!
Я вынула сникерс и Кайли. Хотя Кайли мне нравится… – может, оставить? Нет, одернула я себя. Джордж выхватил у меня диск и снова бросил в тележку.
– Нет, – отрезала я, стараясь, чтобы мой голос звучал негромко и спокойно. Мимо прошел мужчина. Он что-то проворчал насчет избалованных в наши дни детей.
– НЕТ, ДЖОРДЖ! – резко и громко сказала я.
Сын заплакал. Можно было подумать, что я переехала тележкой Рокки и вернулась, чтобы полюбоваться на ущерб. Снова вокруг косые взгляды и неодобрительные возгласы.
«Не обращайте внимания. Если ваш ребенок устраивает сущий ад из-за сладостей, не идите у него на поводу», – советовала в своей книжке писательница.
Джордж пошел вразнос; слезы ручьем лились по его щекам.
– Я хочу диск с Кайли. Там есть песня «Локомоушн».
– Ладно, Кайли мы оставим, но это означает, что не будет сладостей.