А в саду везде торчали ошметки кустов роз. Обрубленные, сухие, истрепанные ветрами. Мертвые.
Неделю Амалия оставляла какао и булочки на крыльце. А потом однажды позвала мужчин, всех, кого смогла допроситься, и ночью, при свете луны и звезд, они выкорчевали старые кусты и посадили вместо них несколько новых, молодых, с тонкими побегами и готовыми лопнуть жизнью бутонами. Несколько раз Амалия оборачивалась и видела, что занавески, больше похожие на ветхие тряпки, покачиваются на окнах. Из дома наблюдали.
Наутро на кустах распустилось несколько роз.
Амалия, отпросившись из булочной, прибежала к дому несчастной ни свет ни заря и села ждать. Ждала, что Марта выйдет и заберет ставшее уже, как надеялась девушка, привычным какао с булочками.
Дверь открылась, на пороге появилась худая, замотанная в лохмотья женщина. Она наклонилась взять чашку, ее взгляд упал на розы. Чашка выскользнула из рук, разбилась. Какао темной лужицей растеклось на покрытом пылью крыльце. Булочки рассыпались и покатились вниз, по ступенькам.
Женщина, шатаясь, подошла к розовым кустам, наклонила ветку с бутоном, хотела сломать. Гибкая ветвь вырвалась, хлестнула по лицу и выпрямилась.
Розы хотели жить.
Марта опустилась на землю и страшно, нечеловечески завыла, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону.
Амалия медленно подошла к ней, села рядом на землю, обняла.
– Тшшш, – зашептала. – Тшшш… тише… не надо так…
Через некоторое время попыталась отнять руки женщины от лица, заглянуть в глаза.
– Он умер, умер, – забормотала Марта, поднимая воспаленные глаза на Амалию. – Понимаешь? Они все умерли, все. Все, кого я когда-нибудь любила. Она убила его. Остальных убила я. Почему я еще жива?
Амалия помогла женщина подняться и, обнимая за плечи, увела в дом.
В этот день девушка в булочную не вернулась.
А на следующий рассказала, что провела весь день и всю ночь с безумной Мартой. Хозяйка, искренне сочувствовавшая сумасшедшей, все-таки недоумевала, зачем же это было нужно Амалии – но когда та сказала, что и сегодня уйдет с работы пораньше и отправится к отшельнице, спорить не стала. А Амалия, хлопоча по хозяйству, вроде и не уставшая ни капельки, как всегда, милая и улыбчивая, поведала, чем закончилась та история.
…Герцог больше всего на свете любил собак и охоту, а чем развлекается его жена – не важно, лишь бы его не трогала. Он не противился ее прихотям. Это было удивительно и странно, но – так. А герцогиня слыла особой ветреной. Так что счастье нового фаворита длилось недолго.
Нашелся другой, моложе, красивее и с более чудесным голосом. Мало того, образованный и утонченный, богатого рода. Куда было до него простому садовнику?
На дуэль вызвать его не представлялось возможным – счастливец просто не обращал внимания на бывшего фаворита, а если и замечал, то ради насмешек. И все время повторял, что готов хоть сейчас вступиться за честь прекрасной дамы – но сражаться будет только с равным.
Прежний любимец совершал ошибку за ошибкой: ходил за герцогиней по пятам, пытался всевозможными способами обратить на себя внимание, становился навязчив и надоедал… изображал из себя потерянного и убитого горем – грустил в одиночестве и на людях в надежде, что та поймет, как он тоскует, как печалится и как страдает… и только все больше раздражал.
Он пытался петь. Наивный, на голос он еще возлагал некоторые надежды. Искал новые мелодии, но от душевных мучений и неразделенной любви у него мутился разум, спазмы сжимали горло, и песни потеряли былую красоту, а голос – свою удивительную серебрянность и проникновенность.
Прошло совсем немного времени, петь он перестал, зато начал пить. И тогда окончательно и бесповоротно голос стал исчезать. А пение герцогиня любила даже больше, чем новых поклонников. От отчаяния он пытался покончить с собой, но – неудачно, хотя намерение его было твердым. Но даже это не возымело действия. Прекрасная герцогиня лишь пожимала плечами и говорила – ах, как же он глуп… как он оказался глуп, кто бы мог представить… надо же, обладатель такого голоса в прошлом – такой глупец в настоящем…
Тяжела доля бывших фаворитов. Их ждет в лучшем случае забвение, в худшем – смерть… Чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Истина всем известная – но разве кто-нибудь учится на чужих ошибках? И разве от этого хоть кому-то менее больно?..