Он всматривался в потемневшее от гари лицо девушки, когда она приоткрыла глаза.
– Герда? – прошептал Кай и отшатнулся.
Сердце обожгло как огнем.
Подбежавшая Марта голосила и рыдала, люди, которые так и не смогли погасить пламя, оттеснили Кая от девушки. Немного помедлив, он сделал шаг назад, другой… развернулся и опрометью кинулся прочь. Он не хотел видеть эту девушку. Она напомнила ему Герду. Но это же была не она! Спасение казалось таким близким, когда он заглянул в ее глаза… и тут же надежда потухла, мгновенно, ведь это была совсем другая девушка. И ее звали Амалия.
Девушку устроили в булочной. Марта не отходила от нее ни на шаг.
Амалия быстра шла на поправку – она совсем не пострадала от пожара, и ее лихорадило все меньше, только пару раз в бреду она звала какого-то мужчину. Это было очень странно, ведь никто в городе не замечал, что она могла быть влюблена…
Когда она в первый раз пришла в себя, сразу попросила привести к ней того, кто спас ее. Но Кая не смогли найти. Он днями бродил по городу, уходил рано утром и возвращался поздно ночью, когда все уже давно спали.
По совершено необъяснимой причине он не хотел видеть эту девушку.
Ему отчего-то было страшно.
Но покинуть комнату, в которой на столе стояли розы, он не мог.
То, что дом сгорел, было к лучшему – так сказала Марте Амалия. И объяснила, что ту больше ничего не связывает с прошлым. И правда. Интересный одинокий пожилой аптекарь после пожара очень обеспокоился физическим и душевным здоровьем Марты. Она, которая вообще не умела кокетничать, смущалась и робела, краснела, как молоденькая девушка, но каждый раз так радовалась, когда аптекарь приходил проведать ее и Амалию! Правда, он ничего не смыслил в цветах, но зато не скрывал своего интереса к молчаливой скромной женщине. Марте он тоже был по душе.
А Кай… до него доходили слухи, что девушка выздоравливает, и было достаточно. Странно, но становилось теплее. А еще Кай привык к этому городу.
Он даже думал о том, что если ему и придется вскоре умереть, он хотел бы умереть здесь – тут так много роз. Белых и красных. Поначалу они раздражали его и злили – понемногу он их полюбил. Кай чувствовал, что иногда словно оттаивает – боль не так сильна. Наверное, это было предвестником конца. Ну, значит так тому и быть.
Однажды день выдался теплым-теплым, тихим-тихим, какими бывают только осенние дни. Природа уже готовится ко сну, и, хотя солнце еще яркое, уже не обжигает, и в воздухе чудятся отголоски первых заморозков. Но все еще хорошо на свежем воздухе, и во дворах и на улицах полно людей. А в парке не было никого – еще немного и стемнеет, и похолодает. Осенью холодает быстро.
Кай сидел на лавочке в небольшом парке, в отдалении от оживленной улицы, у прекрасного куста поздних роз. Он не думал ни о чем, ничего и никого не ждал, когда увидел девушку, идущую по дорожке. Заходящее солнце путалось в светлых волосах, прохладный осенний вечер отступал, потому что ее улыбка граничила по теплу и яркости с весенним утром. Что-то знакомое было в ее облике. Она несла тяжеленную, по всей видимости, корзину – фигурка клонилась вбок. Когда девушка поравнялась с ним, он привстал и сказал:
– Давайте я помогу вам.
– Спасибо, если можно, – улыбнулась Амалия и посмотрела на Кая.
Кай протянул руку к корзине, заглянул девушке в глаза и задохнулся от боли, сложившись пополам.
– Герда, – выдохнул он волувопрос-полуутверждение. Корзина упала на землю.
Амалия внимательно посмотрела на него и произнесла:
– Нет, меня зовут Амалия. А вы… вы тот, кто спас меня, да? Спасибо вам.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
У Кая захолонуло сердце. Сердце?.. Он крепко сжал предплечья девушки и, не отрываясь, смотрел в глаза. Сам не понимал, что хочет сделать. Но только не отпускать.
Кай понимал, что у этой девушки на самом деле глаза Герды. Он не мог перепутать, никак! В них столько света, тепла, любви и ласки, в них столько желания сделать мир чище, добрее… и в то же время в них что-то еще неуловимо другое, то, чего не было в глазах Герды никогда. Может быть, в них… покой? Но не тот, не могильный, не тот, от которого страшно и мир замирает в последнем вздохе, а тот, что ровно и плавно текущая река, при взгляде на которую душа успокаивается и сердце бьется ровнее.
В глазах Герды всегда был водоворот, водопад – чувств, сил, эмоций… пока в них не поселилась смерть. Ее он видел в глазах Герды, когда она уходила из дворца. Как же он не понял тогда, не остановил?