Охотник чувствовал себя живым – не призраком, в которого он сам он превратился после смерти жены, а человеком из плоти и крови, мужчиной. Мужчиной, который имеет право на жизнь. На любовь, на то, чтобы чувствовать себя счастливым и не винить никого, и прежде всего себя в том, что исправить уже невозможно.
Стало тепло.
Хотелось думать, что так теперь будет всегда.
Амалия
Однажды утром охотник застал Амалию за тем занятием, стать свидетелем которого он опасался больше всего. Вещей у девушки было совсем мало, и вот теперь она аккуратно укладывала их в дорожную сумку.
– Ты куда? – опешил он.
– Мне пора, – улыбнулась Амалия. Странная девушка – почти всегда улыбалась. Даже тогда, когда он обрабатывал раны, нанесенные волчьими зубами, улыбалась. Не плакала. Она, наверное, вообще не плакала никогда.
– Он, – кивнула Амалия на волка, – защитит тебя от всех бед. Спасибо тебе.
Охотник нагнулся и потрепал волка за холку. Если бы кто-нибудь сказал ему на пару месяцев раньше, что он способен на такое – не поверил бы, решив, что над ним жестоко издеваются.
– Но ты… ты не можешь уйти, останься…
– Я остаться не могу, – прошептала Амалия, тихонько поднимаясь на цыпочки и целуя охотника в покрытую щетиной щеку. Впервые за все время в ее голосе послышалась грусть. – Мне нужно идти.
– Но куда, зачем, откуда ты шла? Ты так и не рассказала ничего. Я так ничего и не узнал о тебе… ничего не знаю…
– Нечего рассказывать, – Амалия покачала головой. – Мне просто нужно идти, и я иду – давно… а когда приду, пойму. А до тех пор не могу останавливаться надолго. Мне было очень-очень хорошо у тебя. Ты такой… ты замечательный. У тебя все-все будет хорошо. И теперь ты не один… А мне пора. Правда, пора. Прощай.
Она потянулась к охотнику снова, поцеловала его в губы.
– Я люблю тебя, – прошептал охотник, чуть отодвинув девушку от себя и со всех сил сжимая хрупкие плечи. Смотрел в ее глаза и не мог наглядеться. Но не видел там и намека на то, что она останется. И все же. – Люблю, не отпущу.
– И я тебя. И тебя я тоже люблю, – с нажимом ответила Амалия, странно выделив слова «тебя» и «тоже». Словно был еще кто-то рядом. Мужчина не обратил внимания. Убрала его ладони с плеч. Охотник подумал, что наверняка на коже останутся синяки… тут же прильнула к нему, как зверек, потерлась щекой о плечо. – Но мне, правда, нужно идти.
– Но твой свет? Как я без него? – охотник впервые заговорил вслух о том, что на самом деле сотворила девушка. – Ты вернула меня к жизни, ты вернула мне саму жизнь…
– И теперь ты будешь жить, – Амалия снова улыбалась – счастливо. – И будет очень-очень светло. Я тебе обещаю…
Охотнику провел ладонью по глазам. Он, который не проронил ни слезинки, увидев растерзанный труп жены, он, который убивал – и на охоте, по необходимости, и потом, желая ощутить чувство маньячного удовлетворения, – сейчас чувствовал, что глаза наполнились влагой. Сердце было мягким, как мед. Теплым и солнечным. «Я не смогу ее остановить». Но почему же он не чувствует горя утраты?
Волк крутился рядом, терся о ноги обоих. Тихонько поскуливал. Но в его голосе не было тоски – лишь немного печали.
Охотник тоже не чувствовал тоски – у него не было ощущения, что его бросили. Расставание не было горем. Ему было ужасно жаль разлуки – разлуки навсегда, он был уверен. Но разве можно удержать заходящее солнце? Оно движется дальше, чтобы, исчезнув здесь, освещать другие жизни.
– Оставь мне что-нибудь на память о себе?
– Мне… нечего оставить, – растерялась девушка. Впервые он видел ее такой – растерянной. – Правда нечего… Только если вот что… каждый раз, когда ты будешь чиркать спичкой, огонь напомнит обо мне.
Амалия опустила руку в карман и вложила что-то в ладонь охотника.
Тот с удивлением посмотрел на маленький предмет в руке.
– Спички? Ты моя девушка со спичками, – улыбнулся охотник, сам не представляя, насколько он близок к истине. – Девушка, зажигающая свет…
– Даже когда эти спички закончатся, ты будешь иногда брать спички из какого-нибудь другого коробка? Обещай, что будешь помнить обо мне.
– Буду, – ответил охотник. – Обещаю. Всегда буду помнить, что бы не случилось.
И улыбнулся.
Охотник и волк смотрели ей вслед, стоя на крыльце. Амалия обернулась и помахала рукой. Шел снег, мокрый, тяжелый, он опускался хлопьями на деревья, хижину и удаляющуюся девушку. А она словно и не чувствовала. Волк тихонько прощально завыл, когда она скрылась из виду. Охотник наклонился и потрепал зверюгу по голове.