—■ Не теряйте минуты, Евсей Михайлович. Ждите меня, я вслед за вами. Вот только одно дело кончу...
Атаман знал, о каком деле шла речь, и, остервенело стегнув коня, крикнул:
— Кончай разом!
В предрассветном тумане Иван Макарович остался один. Он прислушался к выстрелам, плотнее надвинул папаху, сплюнул и, расстегнув кобуру, быстро вошел во двор станичного правления. Увидя Алешку Гуглия, спросил:
— Патронов хватит?
— Нехватит — так вот! — показал Алешка на болтавшуюся у бедра дорогую, оправленную серебром шашку.
— Идем!
Они подошли к подвалу и, став по обе стороны двери, вынули из кобур наганы.
204
— Выводи по одному! — коротко приказал Иван Макарович часовому.
Тот испуганно посмотрел и переступил с ноги на ногу.
— Выводить?
Иван Макарович не ответил.
— Всех по одному?
Алешка впился в него глазами.
— Ты что? Пулю хочешь?
Часовой стал дрожащими руками отпирать замок... От волнения уронил ключ. Когда нагнулся, чтобы поднять его, из-за забора неожиданно грянул залп. Его-то и слышала Нюра, сидя в сторожке. Алешка даже не вскрикнул, был убит наповал. Иван Макарович еще копошился. Лежа, с трудом поднял он голову и увидел перед собой Быхова и Гаркушу. Хотел что-то сказать им, но уже не мог. В глазах его горела звериная злоба, но вскоре они погасли, голова упала, и он лежал недвижимым. А часовой так и замер на корточках у двери.
Выстрелы привлекли внимание белых, но Быхов с товарищами уже успел занять ворота и ту часть двора, где были расположены хозяйственные постройки. Отсюда также мог ворваться враг. Пока шла перестрелка, Гаркуша освобождал арестованных. Один за одним они выбегали из подвала. Кочура, увидев выроненную Алешкой винтовку, бросился к ней. Игнат опередил его.
— Стой! Ты и так еле на ногах держишься. — Схватив винтовку, он засел за углом конюшни и стал отстреливаться.
Арестованные жались к стене и ждали развязки. Белые наседали. Игнат выпустил последний патрон и взял винтовку за дуло, готовясь пустить в ход приклад. Вот в эту-то минуту Кузьма и дал свою первую очередь с колокольни, и вскоре все было кончено. Станичное правление окружили буденновцы. И не успел командир соскочить с коня как тут и там распахнулись калитки, и радостные станичники стали выбегать на улицу.
Старый седой казак, расталкивая всех, вышел вперед и, сняв папаху, сказал, чуть наклонив голову:
— Здоровы булы, сыны да внуки! Спасибо вам за доблесть вашу, за лиху казацкую ухватку, за защиту трудовых людей. Старуха моя .еще с ночи наварила вам борща. Не побрезгуйте, заходите в хату.
Протиснулся вперед и Федя. Как только в станицу ворвались красные, он не вытерпел и сбежал от Оли. Увидя, что командир и несколько спешившихся буденновцев вошли во двор станичного правления, он бросился вслед за ними. Освобожденные арестованные, радостно улыбаясь, бежали навстречу освободителям. Командир крепко жал каждому из них руку, громко и весело смеялся. Когда Игнат подвел к нему Кочуру и коротко рассказал о нем, улыбка сошла с лица командира. Он обнял
комсомольца и, как отец, поцеловал его. Растроганный, снова жал всем руки. Клавдию Владимировну даже осторожно погладил по плечу и сказал;
— Вот и все кончено, гражданка.
Потом увидел Скубецкого, улыбнулся.
— Молодец, гимназист!
Но не успел он протянуть ему руки как выскочил Федя и с размаху ударил Скубецкого по щеке. Все обомлели. Федя крикнул:
— Продал! Продал, гадюка!
Командир нахмурился.
— Это правду про тебя сказали?
Скубецкий молчал.
— Посади,—тихо бросил командир стоявшему рядом с ним буденновцу. И Скубецкого снова отвели в подвал, а Федя все еще не мог успокоиться и в десятый раз принимался доказывать, что его отца и Кочуру выдал белым Скубецкий.
— А откуда ж он знал? — отведя Федю в сторону, спросил Кочура.
— Значит, зйал...
А Даша, как только красные заняли станицу, бросилась к Нюре, но та уже сама бежала ей навстречу.
— Даша! Даша!—кричала она,—батька мой здесь!
— Да ну?!—Даша всплеснула руками и кинулась обнимать подругу. Нюра в первый раз за всю свою дружбу с ней увидела на ее глазах слезы.
— Ну, расскажи же, как ночью было?..
— Ой! Что было! Только сейчас ничего не могу рассказать. Сердце у меня выскакивает.
— А где ж твой отец?
— Ускакал к Гале: я просила его, чтобы отвез ее в больницу. А арестованных уже освободили. И Скубецкого освободили! Видишь—а ты меня ругала за него.
— Не освободили его,—сердито ответила Даша.—Это он Тарапаку выдал.
— Он? Тарапаку?—Нюра растерялась.
— Вот наши идут.
Нюра оглянулась, увидела Кочуру, Степу и Сеню Михайлова. Побежала им навстречу.