Выбрать главу

Беседовал Быхов и со Скубецким. Потом вызвал Клавдию» Владимировну.

— Вы за него просили у атамана?

- Да.

— Садитесь, давайте поговорим. Скубецкий, конечно, не имел заранее обдуманного намерения предать кого-либо, но оказался трусом и, разумеется, подлецом. Кочуру допрашивали не так, как Скубецкого, он был на волосок от смерти, его пытали. Излюбленный метод белогвардейщины! И что же? Он и слова не проронил. А этот...

— Я понимаю,—вздохнула Клавдия Владимировна.—Я ведь не знала всего. Что же вы думаете делать с ним?

— А вы бы что сделали?

Клавдия Владимировна смутилась.

— Не знаю, право. Он, конечно, глубоко виноват. Смальчи-шествовал, а потом струсил.

— И предал.

— Да. Но неужели вы его расстреляете?

— Он заслуживает этого. Отправим его в город, в ЧК, там разберутся. Зря никого не расстреливаем.

— Я знаю. Я в этом твердо уверена.

— Вы подумайте—из-за его трусости мог погибнуть Кочура, Игнат Тарапака, могли погибнуть вы. Человек, способный предать одного, способен предать миллионы. Нельзя быть снисходительным к таким людям. Ведь он гимназист седьмого класса,, учился, кое-что знает. С него и спросится строже.

LV

Тетка встретила Степана, стараясь держать себя, как можно спокойней. Она даже улыбнулась ему. Эта улыбка так и застыла на ее губах, но настоящее ее чувство попрежнему светилось в ее глазах—настороженных и неласковых.

— Вот и дочка вас дождалась,—ставя на стол еду, она низко поклонилась Степану.

Нюра посмотрела на нее и не могла скрыть улыбки. Впрочем, ей было не до тетки. Хотелось остаться с отцом наедине и говорить, говорить без конца. Наконец, желанная минута настала. Тетка, собрав посуду, улеглась в другой комнате. Нюра прикрыла за ней дверь и присела к отцу, взяла его за руку.

— Батя...

— Что, комсомолка?

— Дайте я вас обниму.

Она крепко обняла и поцеловала отца.

— Я вам много хочу сказать, а с чего начать и не знаю. Я вам сперва про маму скажу. Нехорошее я вам скажу, батя... Измучилась я с мамой. Я знаю, что она меня любит... Она и вас любит, батя, только что в той любви?

14. Девушка с хутора

20S

И Нюра рассказала все. Когда Степан услышал, что Карловна выдала фенину мать, он побледнел и стал нервно кусать усы.

— А я, как узнала, за что меня опять в школу приняли,так мне эта школа вот где, батя, сидела,—она провела рукой по горлу.—А Таисия с Костиком раньше всех удрали. А Даша, батя, какая хорошая! А за что она меня так любит, я и не знаю. Я злая, а она незлая. И хлопцы у нас в комсомоле хорошие. Вот Федька только осрамил ячейку. А Скубецкому я, дура, тоже верила... Как, батя, сделать, чтобы никогда в людях не ошибиться?

— Жизнь научит,—сказал Степан.—Проверяй людей не на их словах, а на их делах. А с нашей мамой я уже и не знаю, что делать. Завтра съездим с тобой на хутор. Долго мы тут не задержимся,—надо, дочка, белых добивать. А ты молодец, я уж и не знаю, как похвалить тебя.

На рассвете красные двинулись к югу, погнали белых к морю; задержался только полк, где командовал сотней Степан. Надо было навести в станице порядок. А дашин отец с небольшим отрядом завернул на хутора. К нему в часть пошел добровольцем Игнат.

Оля неотлучно сидела в больнице, ухаживала за Галей и за ранеными бойцами.

— Поправлюсь я,—говорила ей Галя,—и пойдем с тобой сестрами в Красную Армию.

— Комсомол отпустит—пойдем,—улыбалась та.—А сегодня у меня еще радость: один казак мне от папы письмо привез. Он вот-вот будет дома.

Незаметно прошел и угаснул день. Нюра с отцом собралась на хутор. Поехали с ней Феня с матерью. Степан—верхом, а они—в фуре. Нюра с Феней говорили без умолку. А когда миновали курган, Нюра вдруг вскрикнула:

— Батя! Глядите!

С винтовками за плечами ехали на конях Кузьма и Гаркуша. Между ними шли пешком дед Карпо и Марина.

— Стой!—Степан поднял руку.

Марина и дед Карпо сразу узнали его. С минуту все молчали. Когда арестованные подошли ближе, Степан спросил:

— Ну? Что скажете?

Марина опустила голову. Дед нахмурился, провел рукой по поясу, но кинжала на нем уже не было. Покраснев, сказал:

— Имущество мое забирать едешь? Дорвался? Что ж, забирай, грабь. Кому же и грабить, как не тебе? В приданое ничего не взял, так теперь с лихвой получить хочешь?

У Степана потемнели глаза, и он положил руку на шашку. Нюра вздрогнула, окликнула тихо: