— Начнем с самого начала, — пропела я в стиле Джули Эндрюс9, кликнув на первую строчку.
И сразу была сбита с толку тем, что информация о деревне содержалась всего в одном предложении без указания улиц и домов. Но благодаря пабам, которые, очевидно, за прошедшее время не меняли своего местонахождения, я вышла на перепись населения нашей деревни. Сначала перечислялись дома на противоположной стороне от моря. Поэтому, чтобы найти наш, мне нужно было лишь прокрутить страницу вниз.
— Марк Харгривз, — прочитала я. — Мужской пол. Тридцать четыре года. Промышленник.
Под именем Марка вписаны: его жена, Гарриет, тридцати лет, и их маленькая дочь, Вайолет, четырех лет от роду.
— Маленькая семья, — удивилась я. — Странно. Вероятно, у тебя было больше детей, Марк? Такой дом предназначен для многодетной семьи.
Я нажала на следующую запись от тысяча восемьсот пятьдесят первого года.
Марк Харгривз. Мужской пол. Сорок четыре года. Промышленник.
Но в этот раз под именем Марка не было упоминаний о жене. Только дочь Вайолет, четырнадцати лет от роду. Под именем девушки перечислялись: Элизабет Прингл, гувернантка; Бетси Болтон, домработница и шестнадцатилетняя служанка Мэйбел Джонас.
— А где Гарриет?
С одной стороны, любопытство разбирало меня, с другой — было отчего-то грустно.
— Неужели она стала жертвой убийства?
Я вернулась к главной странице поиска, выбрав на этот раз тысяча восемьсот шестьдесят первый год. Но оказалось, что в то время в нашем доме никто не жил. Та же картина и в тысяча восемьсот семьдесят первом году.
— Никого. Куда вы все делись?
Я полистала другие сайты с данными о переписи населения и наткнулась на один, содержащий свидетельства о рождении, браке и смерти. Доступ к информации был закрыт. Вместо этого рекомендовалось обратиться к приходским записям в церквях по месту жительства.
Разочарованная, я задумалась. Затем, отбросив робкие мысли о работе над книгой, взяла блокнот, ручку и спустилась в гостиную.
Дети с няней гоняли мяч в саду.
— Вы все уже сделали? Так быстро? — поинтересовалась Маргарет.
— Не совсем. Мне нужно кое-что проверить. Могу взять мальчиков с собой, но, если вы не против побыть у нас еще, у меня получится быстрее.
— Конечно, идите, — не задумываясь, ответила женщина. — Мы с ребятами отлично проводим время.
Порадовавшись, что хотя бы на время перестала думать об отце и переезде, я зашагала по переулку в сторону деревенской церкви. Побывать внутри мне еще не приходилось, но архитектура восхищала каждый раз, когда я проходила мимо. Это была великолепная нормандская церковь со старинными могилами и квадратной колокольней. Тяжелая деревянная дверь была открыта. По счастливой случайности мне встретился приходской священник, прикреплявший к доске объявления для прихожан.
Он улыбнулся:
— Приветствую вас.
Я представилась и объяснила причину своего появления. Священник, намного моложе, чем я ожидала, попросил называть его Рич и проводил меня в боковой кабинет, где велись приходские дела.
— Увлекательное занятие, — поделился мужчина. — Иногда смотрю наугад на кого-нибудь, а затем отслеживаю его древо, чтобы посмотреть, чего достигла семья. Ведь многие здесь живут на протяжении поколений.
Рич выбрал для меня книги, и я устроилась с ними за столом. Поиск не был таким же легким, как в интернете, но я достаточно быстро обнаружила запись о крещении маленькой Вайолет в тысяча восемьсот тридцать седьмом году. В тысяча восемьсот сорок втором году, судя по записям, ее мать Гарриет умерла от «родовой лихорадки».
Значит, не убийство. Я была несколько разочарованна тем, что обошлось без тайн.
— Нашли, что искали? — поинтересовался Рич, заглянув мне через плечо.
— Нашла. Но женщину не убивали. Она умерла при родах.
— Ребенок тоже умер. — Священник указал на строчку под именем Гарриет. — Посмотрите — мальчик.
— Фредерик Харгривз, — прочитала я вслух. — Возраст: два дня.
Мой голос дрогнул.
— О, тогда Вайолет было пять.
— Вайолет? — переспросил Рич.
— Дочери. Девочке было пять лет, когда умерла Гарриет. Мне тоже было пять, когда ушла мама. — Я замолчала. — И я тоже потеряла младшего брата.
Священник положил руку на мое плечо.
— Мне очень жаль. Вы сказали, что пишите романы?
Я кивнула, не отрывая глаз от бумаг.
— Может, эта история поможет вам разобраться в себе, — сказал он.
— Может. Очень может быть.