— Да все в порядке. Посмотри!
Бен присел рядом со мной.
— Я знал, что там пустоты! — Ликование озарило его лицо.
— Башмак Оскара упал на ту сторону. Может, еще чуток порушить стену, чтобы его вытащить?
Я посмотрела на мужа, надеясь на согласие. Мне не терпелось узнать, что таится там, за стеной. Непременно должна обнаружиться правда о Вайолет.
Бен поднялся.
— Ты куда?
— За молотком.
Через минуту муж снова был рядом.
— Мальчишки смотрят «Эльф». Я объяснил Маргарет, что мы нашли кое-что интересное в твоем кабинете. Она заваривает им чай.
— Отлично!
Бен ударил молотком по краю отверстия. Пока он работал, я обдирала обои. Усилиями мужа мы прорубили маленькое квадратное отверстие.
— Мне всегда было любопытно, почему Дамблдор спит на одном и том же месте? Я словно чувствовала что-то, но не могла объяснить. Когда в кабинете появился Оскар, я как раз сидела на полу и размышляла над этим.
— Думаю, здесь участок стены деревянный, а остальная часть кирпичная. Поэтому тут теплее. Наверное, в этом причина любви щенка. Ага, вот почему нога Оскара прошла сквозь него. Посмотри на маленький люк с петлями. Он прогнил. Если бы сын пнул слегка, то лишь ушиб ногу, но не продырявил стену.
Бен просунул руку в отверстие и вытащил детский башмак. Я убрала деревянные щепки, и мы вместе с мужем наклонились, чтобы заглянуть внутрь.
— Видел бы кто нас сейчас!
Пытаясь шутить, я, на самом деле, чувствовала, как шевелятся мои волосы на затылке. Бен передернул плечами. Я немного поморгала, чтобы привыкнуть к тусклому свету. И не поверила глазам!
— Мне кажется, там картина. Контуры и бледные цвета.
Бен недоверчиво покосился на меня:
— Где?
— Там! — Я указала на стену. — Видишь краски?
— Ничего не вижу.
— Я смогу пролезть. Мне хочется посмотреть. — И сама подивилась своей смелости.
— Ты не пойдешь. А если выйти не сумеешь?
— Трусишка зайка серенький!
Муж нахмурился.
— Подожди. Серьезно, это небезопасно. Что если вся стена обрушится?
— Она стоит здесь больше века. По-твоему, дом внезапно рухнет только потому, что ребенок пнул стену? Чувствую, это как-то связано с Вайолет. Что если найду ответ, который так долго искала?
Бен снова передернул плечами.
— Хорошо. Но только будь осторожна, пожалуйста.
Лежа на животе и извиваясь всем телом, я проползла в узкое отверстие. Оказавшись внутри, поднялась на ноги, стряхнула с себя пыль и потрясенно выдохнула:
— О, боже!
Невероятное зрелище предстало перед моими глазами: крошечное пространство с единственной нишей дымохода. Всю ширь противоположной от входа стены покрывала великолепная картина. Я остолбенела от изумления. Огромная копия «Марианны» со вновь измененными деталями. Теперь нарисованная девушка изображала саму Вайолет, а комната, в которой она ждет своего суженного — эту самую клетушку, в которой сейчас находилась я. Работа молодой художницы, нет сомнений. На картине в комнате на заднем плане горела свеча. Я прищурилась, оглядываясь: и на самом деле из угла исходило странное неземное сияние. В форме женщины. У ног Вайолет на картине вместо листьев — скомканные клочки бумаг.
— Элла, — позвал муж. — Элла?
— Бен. Ты должен увидеть сам.
— У меня плечи широкие. Я не смогу.
Я хмыкнула:
— Если уж я смогла протащить свою задницу, твои плечи — просто детский лепет. Пролезай!
Послышался стук. Появилась голова мужа. Медленно, ругаясь и ворча, он вполз в комнату, поднялся на ноги и уставился на стену.
— Твою же мать! Это Вайолет!
— Вайолет! Невероятно! Она застряла в этой крошечной комнате. Думаю, той злополучной ночью девушка бежала от Эдвина Форреста и скрылась здесь.
— Возможно. Хотя, не могу представить, чтобы кто-то мог тут добровольно прятаться.
Я прошла в угол. Там громоздились несколько коробок и свернутые холсты.
— Художественные принадлежности, — сказала я, вытаскивая из кучи одну из картин. — Работа Вайолет. Наверное, лучше не разворачивать. Боюсь повредить. Может здесь была не тайная комната, а ее рабочая студия. Своего рода убежище?
Бен покачал головой:
— Не думаю. Смотри!
Он указал на стену напротив: над отверстием, которое мы прорубили, неровным почерком было выведено «Вайолет Харгривз», снизу перечеркнутое толстой черной линией имя «Эдвин», и, наконец, в самом низу «Прости, Фрэнсис».
Я прижала руку ко рту:
— О, нет!
Бен подошел к другому углу, где лежала куча тряпок, жестких и обесцвеченных от времени. Он склонился над ними и отодвинул верхний слой. Муж резко отпрянул, выронив тряпку. Я подпрыгнула.