- Гляньте, мы вчера здесь спускались.
Это сообщение не привлекло общего внимания, все просто приняли его к сведению. Когда они прошли вперёд ещё около полулиги, Зелинда снова открыла рот с новым заявлением:
- Эй, а вы заметили, что Симон тащится за нами по пятам?
Тут уже никто не остался равнодушным.
***
Симон отлично выспался этой ночью. Всё складывалось для него удачно, особенно на фоне недавних событий. Мазь была уже на исходе, но и ожоги почти зажили, надобность в ней отпала. Его больше не мучила лихорадка. Жив, почти здоров, чего же больше? Ещё бы поесть досыта — и жизнь станет практически прекрасна.
Надежда на еду у него во многом связывалась с бывшими спутниками. Вчера он подкрепился их объедками, сегодня тоже надеялся разжиться ещё чем-нибудь полезным. Например, ножом или ещё чем-то острым. Вместе с найденным обрывком разлохмаченной верёвки, который он за вчерашний вечер успел превратить в тонкую, но прочную бечёвку, это даст ему возможность заняться охотой. Дичи тут полно, к тому же непуганой. А ему и мышь сойдёт, лишь бы было, чем её освежевать и выпотрошить. Но коза, конечно, лучше.
Размышляя о будущей еде, он снова оглядел площадку, на которой провёл ночь. Оказалось, вчера он слишком увлёкся верёвкой и прошляпил другой полезный предмет: кусочек горючего камня. Его в горах было достаточно, но искать, затем отковыривать… А тут готовый лежит. Верно, выпал у Хольгера из кармана: тот вечно туда пихал всё подряд.
Вообще-то Хольгера Симон слегка презирал. Здоровенный парень, силища немеряная, что физическая, что магическая, но добрый до дурости. Вот, его, засранца, пожалел. Сам Симон на месте Хольгера никогда не стал бы защищать такого, как он сам. Добил бы и дело с концом. А это увалень мазь ему оставил заживляющую и не дал Дейдре пристукнуть раненого. Разве умные люди так поступают?
Ещё у него было острое чувство, что всё полезное, что он нашёл на месте ночёвок, припрятал для него как раз тот же самый гремонец, похожий на большого, но добродушного медведя. Давал возможность выжить? Но зачем? Сам Симон никогда бы так не поступил. Если Хольгер надеялся, что отщепенец устыдится и что-то там поймёт, то напрасно. Это только в сказках мировоззрение людей меняется от одного доброго поступка чужаков. Свой подход к жизни Симон выстрадал и не собирался от него отказываться.
Поэтому Дейдру он ненавидел, но уважал, К Зелинде относился нейтрально, но тоже скорее уважал, принца ни в грош не ставил, понимая, что тем вполне можно манипулировать, Элиастена побаивался, а Хольгера презирал за доброту, которая в понимании Симона приравнивалась к глупости. Он пока не определился, как относиться к Алану: добротой тот явно не отличался, много знал и мог при желании привести свою команду к сокровищам. А вот милашку Адель примитивно вожделел. Магичка была откровенно слаба и не слишком приспособлена к преодолению трудностей, зато восхитительно красива. Таким девушкам не по горам прыгать, а кататься в роскошных каретах и есть конфеты с золотого блюдечка. Для того, чтобы доставлять ей удобства и блага жизни, у неё должен быть могучий и богатый покровитель: муж или на худой конец любовник. А эта дурочка связалась с совершенно ей не подходящим Аланом и рада-радёшенька.
Ну ничего. Если повезёт, а в своё везение отщепенец верить не перестал, она выбросит из головы своего магистра Баррского, когда он, Симон, заберёт её у него. У девчонки просто не будет другого выхода. Как и когда это случится, пока не ясно, но уверенность, что так будет, крепла в его душе точно так же, как улучшалось самочувствие.
Кстати, а где она, эта прелестница Адель?
Для удобства наблюдения Симон прилёг на край площадки и выглянул из-за валуна. Ого! Он верно сориентировался: вся группа магов повернула вспять и сейчас была от него куда ближе, чем вчера вечером. Вот так чешут, прямо летят! Скоро они поравняются с тем местом где он сидит, не пройдёт и двух часов. Так что надо поторопиться и что-нибудь съесть раньше, чем они нагрянут.
Смон представлял себе, что маги снова полезут туда, откуда спустились. Если пути вперёд нет, надо возвращаться, так учила его жизнь. Он как-то выпустил из вида, что обратная дорога обычно пролегает не там, где она шла раньше, и редко кому удаётся вернуться, ступая по своим следам. Встречаться с ними лицом к лицу не хотелось, удобнее было преследовать по пятам, не попадаясь на глаза. Но если они снова должны будут пройти здесь… Лучше спрятаться. Занять, так сказать, стратегическую позицию. А если сделают остановку, можно и стащить что-нибудь съестное, не зря же его зовут Ловкачом. На это Симон больше всего надеялся, об этом молил своего покровителя.