Глава III
Марлоу прокладывает себе дорогу
Несколько минут Марлоу стоял, как вкопанный, глядя вслед удалявшейся девушке. В голове у него шумело. Умственная акробатика всегда отражается на мыслительном аппарате, и молодого человека нельзя винить за некоторый сумбур в голове, если от него неожиданно, без предупреждения, потребовали, чтобы он в один момент изменил все свои взгляды на все вопросы жизни. Слушая Юстеса, Сэм составил себе не очень лестное мнение о Вильгельмине Беннетт, которая нарушила данное ею слово только потому, что в день бракосочетания его кузен оказался лишенным необходимой принадлежности венчального костюма. С некоторым самодовольством он мысленно сравнивал свою богиню с предметом Юстеса, считая ее неспособной на такую жестокость, а тут вдруг оказалось, что она и есть та самая особа. Это было прямо сногсшибательно. Нечто вроде кинематографического фильма, в котором вампир превращается в самую заправскую героиню.
Может-быть, некоторые люди, сделав подобное открытие, усмотрели бы в нем перст провидения, пожелавшего вмешаться в их дела, чтобы спасти их от гибели. Мы должны сказать, что подобная мысль ни на один момент не закралась в голову Самюэля Марлоу. Наоборот, он решил, что составил себе ложное представление о Вильгельмине Беннетт. Он чувствовал, что во всем виноват Юстес. Если эта девушка задела и оскорбила самые высокие чувства Юстеса, то нужно предположить, что мотивы, которыми она руководилась, были в высшей степени благородными и достойными всяческой похвалы мотивами.
Ведь так-то говоря… бедняга Юстес… парень он безусловно хороший во многих отношениях… Но, если смотреть в корень, то что же представляет собою Юстес и какое имеет он право предъявлять требования на монополизацию нежных чувств этой восхитительной и очаровательной девушки? Он горько жаловался на то, что она отказала ему, но какое право имел он хотя бы надеяться, что она выйдет за него замуж? Конечно Юстес, со своей точки зрения, считал девушку бессердечной. Однако, по мнению Марлоу она проявила в этом случае массу благоразумия. Сделав ошибку и поняв это в самый последний момент, она не испугалась и нашла в себе достаточно мужества, чтобы исправить ее. Конечно, ему было жаль Юстеса, но вместе с тем он не мог допустить мысли, чтобы Вильгельмина Беннетт, друзья звали ее Билли, не играла благороднейшей роли в этой истории. Именно в таких женщинах, как Вильгельмина Беннетт, – для друзей Билли, – и заключается вся прелесть жизни.
Друзья звали ее Билли! Он не порицал их за это. Имя было очаровательное и шло ей как нельзя лучше. Он решил попрактиковаться: «Билли… Билли Билли». Слово очень легко сходит с языка. «Билли Беннетт». Очень музыкально. «Билли Марлоу». Еще лучше. «Мы заметили среди присутствующих очаровательную миссис Билли Марлоу»..
Его охватило неудержимое желание поговорить с кем-нибудь о девушке. Разумеется, это легче всего было сделать с Юстесом. Если Юстес еще не потерял дара речи, – а качка в этот момент почти совершенно прекратилась, – то он, наверное, с наслаждением углубится в беседу о своей разбитой жизни. Кроме того, у Сэма была еще другая причина желать общества Юстеса: в качестве человека, чуть было не женившегося на этой превосходной девушке, Юстес казался Сэму чем-то вроде национальной достопримечательности. Он превратился для него в своего рода святыню. Чело его было как бы окружено сиянием. Сэм с благоговейным трепетом вошел в каюту, охваченный приблизительно таким же чувством, какое испытывал мальчик, в первый раз переступивший порог музея.
Достопримечательность лежала да спине, уставившись в потолок. Юстес лежал совершенно неподвижно, заставляя себя думать об одних лишь сухопутных предметах. Только таким способом ему удавалось сгонять с лица зеленоватый оттенок. Но было бы слишком смело утверждать, что он хорошо себя чувствовал. Сэма он встретил со спокойной суровостью.
– Сядь, – проговорил он, – нe раскачивайся на ногах, потому что мне от этого делается дурно.
– Что ты? Мы еще не вышли из гавани. Неужели у тебя уже началась морская болезнь?
– Я ничего не утверждаю. Когда мне удается не думать об этом… за последние десять минут я достиг недурных результатов, упорно сосредоточиваясь на Сахаре. Вот это местечко, – с восторгом прибавил Юстес. – Это ландшафтик! На целые мили ничего, кроме песку, ни одной капли воды!
Сэм присел на диванчик.
– Ты совершенно прав. В таких случаях самое важное сосредоточиться на посторонних предметах. Почему бы тебе не рассказать мне, например, еще чего-нибудь о твоей несчастной любви к этой девушке Билли Беннетт, так, кажется, ты назвал ее?