Его привели в полупустую комнату: стол, несколько стульев, — и начался спектакль из серии «Случай на границе».
— Нам все известно, Кузьмин, — сказал старший с узкими желтыми скулами. Его люди в количестве двух человек просвечивали Сергея рентгеновскими взглядами. Он буквально чувствовал, что у него от этих взглядов начинают чесаться кости.
— Что вам известно? — осторожно спросил Кузьмин, понимая, что, кажется, влип в какую-то историю.
— Где прячете наркотики? Лучше признайтесь сами. Все равно найдем.
— Какие наркотики? — удивился Сергей. — С чего вы взяли?
— Значит, по-хорошему не хотите? Хорошо… Приступим к формальностям. Попрошу вас раздеться.
Сергей начал было качать права, но таможенники очень быстро доказали ему, ограничившись перечислением длинного списка пунктов и параграфов таможенных правил, что раздеться все равно придется и чем быстрее, тем лучше. Пришлось подчиниться. Пока пограничники осматривали одежду, Сергея пригласили в соседнюю комнату, где стоял рентгеновский аппарат. Врач исследовал ему желудок, но, к своему удивлению, ничего не нашел. Ничего не нашли и таможенники.
Кузьмин оделся, ожидая, что его сейчас с извинениями отпустят, но не тут-то было.
— Посидите, — предложил желтоскулый. — Сейчас все выяснится.
Сидеть пришлось больше часа. Наконец в комнату вошел один из тех таможенников, которые проверяли машины, и что-то шепнул скуластому на ухо, отчего скулы поменяли цвет — стали розовыми.
— Можете идти, — сказал старший. Извиняться за беспокойство, естественно, он и не собирался.
— Только намекните мне, — попросил на прощанье Сергей, — чем я вам не понравился?
Скуластый подумал и ответил:
— Кто-то вас очень не любит. Это все, что я могу сказать.
Озадаченный таким ответом, Кузьмин вышел на воздух и направился к автобусу, где его ждала вся группа.
— Ну я тебе скажу — представление! — встретил его Оглоблин. — Они чуть ли не по винтикам разобрали наш автобус и грузовик. Мы уж думали, ты нас подставил.
— Похоже, кто-то подставил меня, — ответил Сергей. Он не хотел верить, но имя того (той!), кто просигналил куда следует, что рабочий театра «Пилигрим» Сергей Кузьмин везет через границу партию наркотиков, было ему известно — Любовь Аркадьевна Ярцева, мать Леры. Она подставила его один раз — частному детективному агентству, вполне логично предположить, что и в этот раз его подставила тоже она.
«За что же она меня так?! Ведь добилась же своего — расстроила свадьбу. Или именно за это? Ерунда какая-то…»
Все сели в автобус.
С пограничниками, слава Богу, никаких проблем не возникло. Взлетел шлагбаум, открывая путь на мост, за которым их уже заждалась Польша. Поляки разобрались с россиянами в пять минут. Сергей посмотрел на красный шестигранный штемпель, который поставили в паспорт, вздохнул и убрал его в дорожную сумку.
— А где минчане? — спросил Сергей у Данилы, когда граница осталась позади.
— Они будут ждать нас в Варшаве в гостинице, — ответил Оглоблин, занявший место Ники рядом с Кузьминым. То, что рядом с ним Данила, до Сергея дошло только сейчас, так он был расстроен.
— А она с минчанами поехала, — словно угадав мысли Кузьмина, сообщил Оглоблин.
«Кинуло в объятия другого? Или не хочет, чтобы кто-нибудь что-нибудь заподозрил? Тогда это серьезно. Очень серьезно…»
— Интересно, — продолжил Данила, — кто же все-таки тебя… нас! подставил? Неспроста все это. Чувствуется железная режиссерская рука. Как будто кто-то хотел с нашей помощью отвлечь внимание таможенников. Не находишь?
— Еще как нахожу, — усмехнувшись, подхватил Кузьмин. — Подставил нас, конечно, господин Рицке. Он специально придумал эту поездку, чтобы вывезти из России ценнейшие раритеты. А раритеты были в минском автобусе, в тайнике! Похоже?
Сергей рассмеялся. Но Оглоблин только изобразил улыбку, кислую, и тут же стал говорить о чем-то другом, умно, но очень скучно.
Кузьмин погрузился в свои мысли, рассеянно глядя на фермерские дома, уносящиеся назад, на костелы, сверкающие стеклом, придорожные кусты, ничем не отличающиеся от российских. Данилу он слушал вполуха. Слишком неудачную тему тот выбрал — творчество. Его — Сергея — творчество. Оглоблин хвалил картины Кузьмина… И вдруг — это был настоящий удар током — до Сергея дошло, что речь идет о его последних картинах, которые еще никто не видел, и Оглоблин в том числе.