Пройдя в указанном портье направлении, Сергей наконец нашел своих. Господин Рицке устроил шведский стол, достойный кисти мастеров Возрождения. Под ананасами, бананами, авокадо, киви, яблоками, персиками (все оттенки и комбинации красного, желтого, зеленого…) и прочим, возлежащим в многоярусных, из нержавейки, вазах, тесно стояли блюда с аппетитной на вид закуской, не менее богатой по цветовому решению. Свет играл на металле и стекле, бросал на белоснежную скатерть цветовые фантомы, таился внутри бутылок легкого вина… Водки не было. Из чего можно было сделать вывод, что Гюнтер сторонник здорового (правильного!) образа жизни.
Главным украшением вечера был оркестр старинных инструментов, который очень чувственно играл музыку барокко.
Сергей обменялся со всеми, кто обратил на него внимание, улыбками (главное с Никой, улыбка которой означала: мы остались друзьями, ведь так?), взял чистую тарелку, тоже из нержавейки, положил себе салат, так похожий на его любимый «оливье», положил кусок буженины, две полоски красной рыбы, пару грибочков (намек на русскую кухню), зелени, белого хлеба (черного не было), но с икрой, хлопнул, не отходя от стола, бокал вина и хотел уже пойти поискать среди приглашенных Веронику, но тут к нему подошла Ника.
— Что такой грустный? — спросила она. — Из-за Вероники?
— Ты ведь знала, что она невеста Гюнтера?!
— Здорово же она тебя охмурила… хочу напомнить: ты должен мне ночь.
— Я думал, все забыто.
— Вот когда вернешь должок, тогда и забудется.
— Этого не произойдет никогда.
— Ты так думаешь… — улыбнулась Ника, помахала Илье и, не извинившись, пошла к минчанину.
А Кузьмин пошел искать чужую невесту. Далеко идти не пришлось. Вероника стояла в нескольких шагах от него, разговаривала с осветителем, сочинителем (по словам Оглоблина) бездарных пьес. Увидев направляющегося к ней Сергея, она виновато улыбнулась «драматургу», и тот сразу смешался с толпой.
Кузьмин подошел к Веронике с тарелкой, полной еды, остановился и не смог произнести ни слова.
— Ты забыл вилку, — улыбнувшись, но уже знакомой улыбкой, сказала Вероника. — Пойдем к столу. Я тоже себе что-нибудь положу — не успела.
Они так и остались стоять у стола с полными тарелками еды, забыв про вилки.
— Я не спрашиваю тебя, почему ты исчезла из Питера. Но почему ты не захотела встретиться, поговорить? — спросил он.
— Так все совпало, — уклончиво ответила она. — А ты специально примчался в Берлин, чтобы выяснить отношения?
Сергей ничего не ответил.
— Признаюсь, я была удивлена, когда Гюнтер показал мне список труппы…
— Ах, Гюнтер! Как же… Наслышаны мы уже про Гюнтера. Так что я лично нисколько не удивился, увидев тебя с ним.
— Значит, ты уже в курсе? Хорошо же у нас поставлена информация.
Все! Можно было уходить, заказывать билет на самолет и паковать едва распакованные сумки. Но Сергея остановил взгляд Вероники. Он как бы говорил: еще не все потеряно, дерзай!
— А где он? — кашлянув пару раз, чтобы прочистить горло, спросил Кузьмин.
— Гюнтер? А вон он — у зеркала, с твоей невестой говорит. Я рада, что твоя невеста с тобой, что у вас все хорошо, — сказала она с такой интонацией, что было ясно: ничего она не рада.
Сергей, получивший маленькое удовольствие от того, что Вероника уязвлена, не стал объяснять, что Лера давно ему никто. Он поискал глазами и увидел за многочисленными плечами и головами Гюнтера и Валерию. Между ними шла оживленная беседа.
— Ты его хоть немножко любишь? — спросил Кузьмин.
— Люблю… Но это скорей не любовь, а уважение.
— За такие деньги, кого хочешь зауважаешь.
— Зря ты так. Он нормальный мужик, я ему многим обязана. И… если кто кого и любит, так это он меня.
«Любит он, старый пень! — чувствуя, как от слов Вероники закружилась голова, подумал Кузьмин. — Лучше сменить тему».
— А это правда, что ты работала в милиции? — спросил он.
— Это не секрет. Была пресс-секретарем.
— А почему ушла?
Вероника вздохнула, виновато улыбнулась.
— Ну что ж, — качнув головой, сказала она. — Все равно ты когда-нибудь узнаешь правду, так лучше от меня… Из милиции меня мягко попросили за участие в таких представлениях, какое мы устроили тебе в доме на Фонтанке. Увы, ты был у меня не первый. Но последний. Так что я соврала тебе только наполовину. Ребята пригласили по старой памяти, я не смогла отказать.