«Да, но откуда взялось, что Вероника невеста Гюнтера?! Кто пустил этот слух?! Мне сказал Оглоблин, а он принес эту весть от минчан… Мне эти минчане, черт бы их подрал!..»
— А скажите, Гюнтер, Лера знала, что Вероника ваша… падчерица?
— Еще как знала!
«Теперь понятно, почему она так хохотала на презентации, прямо заливалась. Я был уверен, что дерусь с великаном, а она видела, что я дерусь с ветряной мельницей, и ничего не сказала… Но ладно… Завтра утром приезжает Вероника… Теперь никто и ничто не стоит между нами. Все будет просто отлично. Уж я постараюсь», — самоуверенно подумал он.
— Однако… Сергей… Мой маленький секрет? — напомнил о себе господин Рицке. — Вы не доложите жене? Я ведь шел к ней тридцать лет. Мы познались, когда нам было по пятнадцать. Мой отец сидел у вас в консульстве, а я сидел в обычной школе. Вот там и началось: я, она и отец Вероники… И вот только два года, она сказала «да», Майн год, если она прознает… А с Лерой я развяжусь. А?
— Да маленький секрет — это Бог с ним, — великодушно сказал Кузьмин. — А вот что делать с большим секретом?
— Каким большим секретом? — Очки господина Рицке опять начали запотевать.
— Ну уж нет, — взвился Сергей. — Опять все с начала?! Хватит полутонов! Слушайте, Гюнтер! Я видел в галерее Баума картину «Распятие Спасителя». Эту картину совсем недавно я держал в руках в Петербурге. Как она попала в Берлин?
— Почему вы спрашиваете об этом меня? — удивился господин Рицке.
— Вы хотите сказать, что не имеете никакого отношения к контрабанде, да?
— Контрабанде? Да, с чего вы надумали?
— Картина принадлежит Оглоблину. Насколько мне известно, в обозримое время он с ней расставаться не собирался.
— Насколько мне дано, на картину есть все документы. Данила попросил избавиться. Я послал к Бауму. Какой-то вы странный сегодня, Сергей.
«Вот, черт, — чувствуя, как зарумянились щеки, подумал Кузьмин. — Неужели и здесь попал… Оглоблин привез картину, а мне ничего не сказал. И как ему удалось получить свидетельство? Неужели в Комиссии не поняли, с чем имеют дело? Тогда Оглоблину просто повезло… Но почему же он мне-то ничего не сказал?! А почему, собственно, он должен мне что-то говорить?.. А если Гюнтер водит меня за нос? Зачем? Это же все легко проверить. Нет, он говорит правду: никакой контрабанды. А я — осел!»
— Честное слово, господин Рицке, — виновато промямлил Сергей. — Я стал жертвой обстоятельств. Примите мои извинения.
— Пустяки, — расслабившись в кресле, бросил Гюнтер. — Поднимем прочую тему. Ваши планы на после?
— У меня только один план: Вероника.
— Так все хорошо? Тогда почему вы с ней не летите?
— Куда? — спросил Сергей и потянулся за чашкой.
— Как куда?! В Париж.
— А-а-а… Вот объяснимся — можно и в Париж.
— Так вы еще не объяснились? Тогда я не понимаю вашу неторопливость.
— Но Вероника приезжает только завтра утром, — делая глоток кофе, удивился Кузьмин. — Куда торопиться?
— Нет, не нравитесь вы мне сегодня, Сергей, — покачал головой Гюнтер. — Вероника вернулась давно. А сейчас она в аэропорту. И до вылета меньше часа.
Сергей вскочил и чуть не пролил кофе на себя.
— Как в аэропорту? Почему?
Господин Рицке, русский которого неожиданно испортился от желания уложиться как можно в более короткий отрезок времени, долго втолковывал Кузьмину, как да что.
Как узнал Гюнтер, Вероника приехала накануне открытия выставки и, не заезжая домой, отправилась в гостиницу искать Сергея. Вернулась она только вечером в очень плохом настроении. Что произошло в гостинице, она толком так и не объяснила. Всю ночь не спала, а с утра стала собирать вещи. Ни мать, ни тем более отчим не смогли ее удержать. Лететь она решила в Париж. И собиралась там осесть на какое-то время. Писать не обещала. Может быть, звонить — иногда.
Опять, опять Вероника ускользала от него! Где он будет искать ее в Париже?! Ни адреса, ни телефона! Ищи всю жизнь — не найдешь!
Сергей вырвал у Гюнтера название аэропорта. Машина Баума все еще была в его распоряжении. Но времени почти не оставалось. Водитель на пальцах пытался объяснить, что они все равно не успевают, но Кузьмин не хотел ничего слушать.
— Гони! — прорычал он, и водитель, ни слова не понимающий по-русски, погнал.
Красоты Берлина опять остались где-то в другом мире. Сергею было не до них.
«Подумать только, если бы я не увидел «Распятие», если бы не поехал сразу к Гюнтеру… Успею! Должен успеть!.. Но почему она улетает? Что произошло?» — спрашивал он себя, но эти вопросы надо было задавать самой Веронике, которая, быть может, уже сидела в самолете, отсчитывая последние секунды перед взлетом.