Этой ночью я практически не спал. Я делал в альбоме набросок своей будущей картины, и её следовало написать до выпуска, то есть за оставшиеся полгода. Кто-то скажет, что это достаточный срок, но не для меня. Я не привык работать спустя рукава, ведь уже решил стать профессиональным художником.
Я был погружен в себя и почти дорисовывал набросок, когда послышался какой-то громкий стук. В ту же секунду моя муза скрылась, оставив меня в одиночестве. Дверь в мою комнату была открыта настежь. На пороге стояла Руж. Тогда я понял, она наблюдала за тем, как я рисую, но мне это не понравилось. Никто никогда не видел моих набросков и не увидит, наверное, по этой причине внутри меня бушевала злость. Руж была в растерянности, как и я, я понимал это, но никак не мог перестать злиться за то, что она прервала моё вдохновение, которое итак не было частым гостем. Извинившись, она сбежала вниз по лестнице.
Спустившись с подоконника, я поспешил закрыть дверь, и на этот раз, заперев на замок. Так мне было спокойнее. Вернувшись на свое недавнее место, я стал дожидаться возвращения музы.
Из-за вчерашнего происшествия эта девушка старалась не смотреть мне в глаза за завтраком, как впрочем, избегала со мной и других встреч. И я понимаю её. Если бы меня игнорировали и не произнесли и слова в мой адрес с момента знакомства я поступал бы так же. Это была целиком и полностью моя вина.
Глава 5. Первый сон о... (23.12.17)
В воскресенье вечером, когда Павел Григорьевич вместе с семьёй вернулись в город, мне вновь стало дурно. Такое происходило уже не в первый раз, но поначалу я не обращала на эти приступы никакого внимания. Теперь же я вновь ощутила это. Это чувство было похоже на то, будто бы всю мою энергию растратили и совсем не физическую энергию, её я тратила сама, роясь в саду, а душевную.
В груди всё болело и хотелось плакать в три ручья, чтобы выплакать все плохое. Всю печаль гнетущую меня до сих пор, но я не могла. Просто не знала, как это сделать и слёзы не лились, их вообще не было. Я не умела плакать. Видимо так сказывался мой опыт. Но я никогда не назвала бы это опытом, это был груз, что мне придётся нести до самого конца.
Я едва смогла уснуть, когда увидела сон о прошлом. Это меня испугало. Среди Ангелов бытует мнение, будто когда мы видим собственную жизнь сквозь призму снов это предвестник нашей смерти, но стоит увидеть день, что был твоим последним днём, ты умрёшь.
Я боялась. И пусть это был третий подобный сон, дрожь и ощущения приходящие во сне, даже они не давали мне проснуться от этого кошмара.
Я видела лес. Я знала, что мне нужно только забрать душу девочки, что вот-вот умрет, наткнувшись на дикого волка. Эта девочка сбежала из дома неделю назад, родители, скорее всего, ужасно волновались за неё, но им не суждено было увидеться вновь. Мне было жаль её, но я ничего не могла сделать. Ангелы не могли вмешиваться в дела смертных и то, что произошло в следующий момент, не было моей виной, но я корила себя. Волк убил её ради того чтобы прокормить волчат. Я понимала таков закон природы, но он казался мне несправедливым.
Коснувшись дымчатого облака застывшего над ещё тёплым телом, душа девочки отправилась туда, где ей самое место. Это была первая спасённая мной душа.
Сидя в кровати, я размышляла, а могла ли я сделать хоть что-то в тот момент? Что если бы я поступила иначе? Иначе как? Я даже не имела представления, что значит иначе? Я не могла нарушить правила, но всё же если бы всё можно было изменить, как бы я поступила?
Нет. Не думаю, что я смогла бы пойти против своих. Хотя какая теперь разница? Все они были мертвы и это же в скором времени, ждало и меня.
Глава 6. Холст (25.12.17)
С самого утра телефон не переставал трезвонить. Я знал, что это была Ленка. Мы учимся на одном курсе. Но отвечать на её занудные звонки и участвовать в разговоре, мне было лень. Когда телефон перестал звонить, послышалось пиликанье.