Вопрос был риторическим, на него можно было и не отвечать, но Бита сказал:
- По-другому с тобой уже говорили. Что же делать, если ты навстречу не идёшь и нормальных разговоров не понимаешь? А? Скажи, что с тобой делать?
Вопросы эти были из того же разряда. Так как по лицам Биты и Георгия было видно, что они знают, что делать с Вознесенским.
Бита посмотрел на Гошу, тот придвинул стоявшее у стены кресло к Петру и рывком за плечо усадил его туда. Сам Бита присел на край массивного стола, прямо перед Вознесенским. Гоша остался стоять за спиной Петра.
- Да я, собственно, и не знаю, что мы будем делать, - сказал Вознесенский, стараясь принять непринуждённую позу. – Это вы должны знать, что мы сейчас будем делать.
- А будем мы с вами, Пётр Иванович, сейчас разговаривать, - ответил Бита. Он всё так же полусидел на столе перед Вознесенским, пистолет лежал на крышке стола у правой руки. – И от того, насколько чистосердечным будет у нас разговор, зависит и исход нашей сегодняшней встречи. Гоша, сделай Петру Ивановичу руки, чтобы мы могли нормально поговорить. Да и ему спокойнее сидеть будет.
Гоша, стоявший за спиной Вознесенского, достал рулон скотча, того самого, которым он спеленал охранника, и с треском рывком размотал длинную полосу.
Для Вознесенского это послужило сигналом об опасности. Ему стало ясно, что выхода нет. «Сейчас!» - пронеслось в его мозгу.
- Зачем эти крайности, Бита? – с усмешкой спросил Пётр.
Гоша наклонился над ним с приготовленным скотчем.
- Руки, - холодно сказал он в затылок Вознесенскому.
Тот презрительно хмыкнул и, сложив руки, подставил их Гоше. В тот же момент он стремительно распрямился, нанося головой сокрушительный удар в лицо Георгия. Гоша непроизвольно поднял руки к разбитым губам.
Бита соскользнул со стола, одновременно с этим пистолет привычно лёг в ладонь. Вознесенский уже был на ногах, вполоборота к столу. Тяжёлая стеклянная пепельница находилась у его левой руки. С разворота рубящим движением он отправил её как снаряд в голову Биты. Бита поднял пистолет. Он не успел на долю секунды. Летящая в голову пепельница включила защитные центры и, вместо того чтобы выстрелить, Бита уклонился. Пепельница, которая вполне могла разнести ему голову, только задела по касательной висок, даже не повредив кожу. Но журнальный столик, попавшийся под ноги Бите, сделал своё дело и он, потеряв равновесие, рухнул на ковёр.
Вознесенский в это время изо всех сил мчался к кабинету. Он не видел, попал в Биту или нет, не видел Георгия. Главное было сейчас использовать, чудом доставшиеся ему, секунды и добраться, только бы добраться, до дверей, за которыми Жизнь!
Гоша, не обращая внимания на льющуюся из носа кровь, тоже выхватил пистолет. Но Бита его опередил. Находясь в крайне неудобном положении, лёжа на спине, он умудрился не выпустить оружия, и сейчас открыл огонь. Выстрел, из-за глушителя похожий на плевок, вогнал пулю где-то в потолок коридора. Вознесенский уже пересёк его, даже не веря, что спасён. Но пуля второго плевка вошла ему в основание черепа и вышла из лобовой кости, осенив красным дверь, к которой он так стремился. Осколки черепной коробки вонзились в верхний правый угол дверного косяка и увязли там.
Тело Вознесенского по инерции глухо ударилось о дерево и рухнуло на пол бесформенной грудой.
Бита, всё ещё в лежачем положении взглянул на Гошу. У того по лицу струилась кровь, заливая рубашку.
- Возьми платок, - сказал ему, поднимаясь, Бита, - и старайся нигде не капнуть.
Гоша убрал пистолет, вынул платок и стал вытирать с лица кровь.
Бита начал озадаченно осматривать картину действия.
- Н-да, - заметил он, покачивая головой. – И как такая параша смогла произойти?
- Случай, - сказал Георгий, задрав голову, чтобы остановить кровотечение. – Третий вариант.
- Мы чуть не облажались, - словно не веря в произошедшее, сказал Бита, - это тебе не третий вариант, это херня.
Гоша ничего не ответил, он зажимал платком нос. Бита прошёл по коридору туда, где лежало тело Вознесенского, и, присев, начал разглядывать то, что осталось от предпринимателя. Разрушения, причинённые выстрелом, были очень ощутимы, но остатки лица Вознесенского сохраняли выражение решительности и крайнего напряжения. Выстрела, видимо, он даже не почувствовал, и умер, не успев понять, что остановило его в отчаянном последнем броске к жизни.
- Куда он рвался, непонятно? – сказал Бита, поднимаясь с колен и заглядывая в кабинет. – Оружие у него здесь, что ли? Нужно будет посмотреть.