Стоял конец месяца, горячая пора и людей не хватало. Но мысли о бабках сейчас мало занимали Симона. Его голова была занята Ингой, её исчезновением и тем, что же всё-таки происходило с ней за эти последние месяцы.
Начать Симон решил оттуда, где уже побывал – с квартиры, где жила Инга. Пока это была единственная ниточка, которая могла привести к людям, знающим Ингу и могущим хоть что-то сообщить о её теперешнем местонахождении.
Симон не знал, что его ждёт, и какие разговоры ему придётся вести, поэтому решил на всякий случай взять с собой оружие. Оружие Симона заключалось в широком армейском ноже, с двадцатисантиметровым лезвием из высококачественной стали, и пластиковой, удобной для захвата, рукояткой. Пушки у него не было, о чём Симон пожалел, могла бы пригодиться. Но бегать искать ствол он не стал. Тем более, что, подсчитав наличность, убедился - на нормальную «дуру» у него не хватит, а покупать газовик смысла нет. В случае чего, придётся обходиться ножом. Тем более, что им Симон владел довольно неплохо.
Нож помещался в широкие ножны, которые Симон прицепил сзади на ремень. Накинув куртку, он осмотрел себя в древнем, образца 50-х годов, тёткином трюмо, убедился, что всё выглядит как надо, нигде ничего не выпирает, и покинул квартиру.
Дверь в доме по Красноармейской ему открыл тот же парень, с которым он разговаривал два дня тому. Видно было, что он пришёл недавно, так как не успел ещё переодеться в домашнее.
- Вам кого? – спросил он, не сразу признав человека, стоящего на пороге.
- Я по поводу своей сестры. Она жила здесь до тебя, - сказал Симон, не ожидая приглашения, и зашёл в квартиру. Парень машинально посторонился, давая дорогу. Видимо, у него было мало опыта по выбрасыванию нежелательных гостей из дома, поэтому сейчас он стоял, глядя на вошедшего Симона, и не знал, как ему поступить.
- Я же вам говорил, что никакой девушки здесь не было, и мы в глаза её не видели.
- Вы когда въехали?
- Двадцать второго, - с секундной заминкой ответил парень. Он чувствовал угрозу, исходящую от Симона, и мысли, занятые ею, не очень хорошо справлялись с простыми вопросами.
- А где хозяева?
- В отъезде.
- За бугром?
- Вроде бы. Я точно не знаю, но сказали, что работают по контракту.
- Значит, ты их не видел?
- Нет.
- Через кого ты снял квартиру?
- Знакомый помог.
- Кто такой? Имя, как найти?
- А почему, собственно, я вам должен это говорить? – сделал попытку поднять восстание парень.
Восстание было немедленно подавлено. Симон взял его за свитер на уровне живота в кулак и, повернув пригоршню на сто восемьдесят градусов, притянул к себе. Приблизив своё лицо так, чтобы брови при этом у обоих почти соприкоснулись, Симон процедил:
- Потому, что мне это нужно. Очень нужно. И я тебя спрашиваю по-хорошему. Очень вежливо. Пока. Но если ты хочешь, чтобы разговор был трудным…
Хотя парень был лет на шесть старше, его фигура не шла ни в какое сравнение с крепкой рамой Симона, поэтому, делать разговор трудным у него желания не возникало.
- Да ладно, какие проблемы? В самом деле, что мы из-за пустяков будем шум подымать? Его зовут Лёва. Это…
- Где живёт?
- Улица академика Патона, дом, не помню, кажется двадцать шесть. Большая девятиэтажка сразу возле круга.
- Та, что за стелой? – уточнил Симон.
- Да.
- А квартира?
- Тридцать четыре.
- Где его найти, кроме как дома?
- В центре. В «Снежке» он часто бывает.
Симон немного помолчал. Он выпустил свитер парня, и тот сейчас нервно разглаживал вздувшийся на животе пузырь.
- Когда он тебе сказал про квартиру? – наконец спросил Симон.
- Двадцать первого. Я его давно спрашивал, нет ли чего подходящего. А то мы с женой жили у её стариков, а там тёща - стерва натуральная, терпеть никаких сил нет. А двадцать первого Лёва позвонил и сказал, что есть хата. Мы на следующий же день и переехали.
- Так, - сказал Симон, соображая. Он посмотрел на неудачливого зятя. – Как Лёвина фамилия ты говоришь?
- Райзман. А что?
- Ничего, - он помолчал и сказал ещё раз, немного глуше, - ничего. Всё в полном абажуре… Ладно, будь здоров. Живите счастливо. Привет тёще.
Похлопав парня по плечу, Симон приоткрыл дверь, и вышел на лестничную площадку. Парень облегчённо посмотрел ему вслед и побыстрее закрылся, щёлкая замками.
Симон не стал выходить на улицу, а, спустившись этажом ниже, остановился в пролёте между двумя площадками. Он достал из кармана сигареты и закурил. Его взгляд остановился на перилах лестницы, покрашенных тёмно-красной половой краской. Краска вытерлась во многих местах, открывая слой цвета детской неожиданности, которым перила были выкрашены ранее. Захватанные множеством грязных рук они теперь напоминали по цвету дерьмо со сгустками крови.
Погружённый в свои мысли, Симон курил и неторопливо раскладывал в голове всё по местам. Мысли бегали серой стайкой, подобно крысам, а он ловил их за хвостики и ложил на специально отведённые им полочки, куда они намертво приклеивались.
Последний раз Инга была у него восемнадцатого. А через три дня молодому главе семейства, находящемуся в подчинении у стервы тёщи, позвонили и предложили свободную квартиру.
Это - первое. Второе то, что имя Лёвы Райзмана было Симону известно. Как и всем пацанам его группы. Как и многим другим заинтересованным лицам. Симон знал, что Лёва держит девочек в центре. Кроме него, в городе было ещё трое крупных сутенёров и с десяток мелких. Но, как утверждали знающие люди, Лёва был номером первым. Симон, несмотря на положение новичка в бригаде, уже принимал участие в групповухе с Лёвиными девочками, которая происходила на хате у Коляна. Девчонок тогда привёз Мурава. Взял он их, по его словам, на точке у гостиницы «Театральная».
Какая связь между Ингой и Лёвой, Симон не знал. Хотя, вывод напрашивался сам собой. И, очередная пойманная крыса уже готовилась занять своё место на полочке. Но, Симон решил, что не стоит спешить, и задёрнул полочку шторками. Ему стало хреново, он затянулся и выбросил бычок в замызганный мусоропровод.
Спустившись вниз, Симон вышел в вечереющий город. Весеннее тепло боролось с уходящей зимней прохладой, и он застегнул куртку на все пуговицы.
Гостиница «Театральная» находилась в двух троллейбусных остановках отсюда.
37.
Лёва Райзман заехал к Костику Симакову, который находился в сложных отношениях со своей тёщей, через полтора часа после того, как оттуда ушёл Симон.
То, что сообщил ему Костик, было для Лёвы как удар пыльным мешком из-за угла. Нельзя сказать, что появление, невесть откуда взявшегося, брата Инги испугало его. Во-первых, Лёва мог задействовать такие силы, которые стёрли бы этого брата в костную муку. А во-вторых, он к смерти Инги не имел никакого отношения. Вина за случившееся целиком и полностью лежала на людях Матвея, а он, лично он, Лев Райзман, был здесь совершенно ни при чём.
Так что, Лёва не испугался, нет. Но, обеспокоился, да. И, первым делом, уехав от Костика, позвонил Бите. В конце концов, это их проблема, и они должны зачищать концы.
Биту тоже не очень обрадовало известие о том, что у Инги Подольской объявился брат, который в данный момент разыскивает Лёву. Он выругал себя за то, что поддался успокоенности и не перепроверил лично первоначальные сведения об Инге.
- Ты же сам говорил, что у неё никого нет, - раздражённо сказал он Лёве. Не для того, чтобы перевести стрелки, а просто, чтобы спустить пар.
- Я не говорил такого, - возразил аккуратный Райзман. – Я говорил только, что она аляховская. И родителей нет. А про брата я, как-то, не подумал.
- Не думать – это вредная привычка, - сказал Бита, всё ещё злясь, главным образом на себя. – Ладно, не беспокойся. Завтра я его найду и всё улажу. Тебе на сегодня подогнать кого-нибудь на всякий случай?
- Обойдусь, - отказался Лёва. – Может, он сегодня ещё и не появится.
- Ну, смотри, как знаешь. Сегодня перебудь, а завтра можешь уже не брать в голову.