Бита направил туда свет фонаря и бросил лопату к ногам Жени.
- Копай, - приказал он.
Матвей, засунув руки в карманы длиннополого чёрного пальто, наблюдал за происходящим.
Женя неловко наклонился, поднял лопату и принялся за дело. Работал он медленно, всё тело болело, голова, казалось, раскалывается на куски, в повреждённом ухе стоял звон, буром въедавшийся в мозг.
Матвей с Битой стояли и молча курили, глядя на копающегося в земле Желтка. Фонарь Бита пристроил на поваленном дереве так, чтобы тот освещал нужную площадку.
- Ты что, - сказал минут через пятнадцать Матвей, - хочешь до Америки докопаться?
- Да нету там ничего, - сказал Бита. – Он, просто, тянет время.
- Есть, - сказал Женя. Он остановился, чтобы передохнуть, и опёрся на черенок лопаты. – Сейчас уже будет.
- Ну, давай быстрее, - поторопил его Матвей. – Нам что, до утра здесь прохлаждаться?
- Хотя, уже и так почти утро, - добавил он, глянув на часы.
Желток опять принялся за раскопки. Копалось легко. Свежераскопанный накануне грунт поддавался без особых усилий. Но, то для нормального человека, а не для Жени, над которым всего несколько часов назад упражнялись три здоровых лба. Сейчас лопата даже под своим собственным весом подрагивала в его руках.
Наконец, он наткнулся на своё захоронение. Из-под земли Женя извлёк пластиковый пакет и, воткнув лопату в землю, аккуратно стряхнул с него налипшие комья. Затем он вылез и, стараясь не смотреть на Биту с Матвеем, принялся медленно его разворачивать.
- А ну стой! – приказал внезапно напрягшийся Бита. – Дай его сюда.
Желток колебался. Казалось, ещё чуть-чуть, и он бросится разворачивать свёрток, чтобы выхватить содержимое. Бита, как бы между прочим, положил ладонь на рукоять пистолета, торчавшего за ремнём.
- Дай сюда, - повторил он. – И оставайся на месте. Ты своё дело уже сделал.
Матвей подошёл на шаг ближе к ним.
- Ну? – угрожающе сказал он.
Женя медленно протянул им пакет и отступил назад. Но не туда, где он до этого находился, а левее. Чуть-чуть левее.
Бита взял пакет и сам принялся его разворачивать. Матвей стоял вплотную к нему и следил за тем, что окажется внутри. При этом о Жене они не забывали, время от времени бросая на него взгляды.
Желток сместился ещё левее. Сантиметров на пять. Этого никто не заметил.
Пластиковая оболочка с шуршанием освободила старый кожаный портфель, с которым Женя обычно ходил на работу.
Ещё пять сантиметров влево.
Бита попытался открыть его, но замок заедал и открывался очень туго. Женя каждое утро мучился с ним, садясь на своё рабочее место. Бита принялся нетерпеливо дёргать за пряжку.
Женя передвинулся ещё чуть-чуть. Матвей поднял на него блеклые глаза, но, не обратил внимания на то, что Желток понемногу перемещается.
Бите удалось справиться с замком. Он распахнул портфель. Взгляды его и Матвея оказались на секунду прикованы к содержимому.
Женя сделал последний шаг.
Портфель оказался набит скомканой обёрточной бумагой. Матвей медленно протянул руку. Бита открыл рот, чтобы произнести: «Это что за херня?».
В тот же самый момент левой ногой Женя сдвинул в сторону небольшой пласт дёрна. Под ним, в углублении, выложенном полиэтиленом, лежал «Макаров». Это был «ПМ» номер два, купленный Зойкой у Франца. Именно тот, который он пристреливал здесь, в лесу, уже почти два дня тому назад.
Забыв о боли, стараясь действовать как можно быстрее, Женя подхватил пистолет. Мушка совместилась с широкой спиной стоящего перед ним Биты.
- Раз, - сказал он.
И нажал на спусковой крючок.
61.
Дверь открылась даже без обязательного вопроса: «Кто там?». На пороге стоял Ахмедов.
- Нам нужно кое-что забрать, - сходу сказал Гоша, обдумывая, как без лишнего шума заставить этого человека отдать чемодан с деньгами.
Рыжий, тяжело дыша Гоше в ухо, стоял чуть сзади.
- Проходите, - сказал Ахмедов, стараясь унять колотун и не показывать своего волнения.
Гоша слегка удивился тому, с какой лёгкостью продвигается дело. Внутри него тревожно засветился красный огонёк. Что-то было не так. Вроде бы всё спокойно и никакой опасности, но что-то не так. Гоша почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы живота. Они с Рыжим шагнули через порог.
- Сюда, - жестом показал им Ахмедов.
Гоша и Рыжий вошли в комнату. На краю большого тёмно-коричневого стола лежал дипломат. Гоша подошёл к нему и поднял крышку. Внутри рядами были уложены пачки долларов.
- Порядок, - сказал он Рыжему и захлопнул крышку. – Уходим.
- Зачем уходить, Гоша? Куда ты так спешишь, дорогой? – раздался голос с правой стороны от Георгия.
Он резко повернулся туда. В проёме двери, ведущей в дальнюю комнату, показался Акула с пистолетом в руке. И хотя рука была опущена, красный огонёк опасности, мерцавший внутри Гоши, превратился в ревущую сирену.
Он дико закричал и рванулся назад, оттесняя Рыжего к выходу и одновременно выхватывая «Браунинг». Но, сзади раздались приглушённые хлопки глушителей, будто кто-то с силой выплюнул сливовые косточки. Рыжего с Гошей отшвырнуло друг от друга, и они грузно рухнули на пол. Дипломат так и остался у Георгия в руке.
Вазген с Ашотом, стоявшие в коридоре, опустили свои пистолеты.
Акула перешагнул порог комнаты и, не выпуская оружия, посмотрел на незадачливых матвеевцев. Каждый из них получил по две пули. Георгия уложило наповал, судя по всему, он умер ещё в падении. Рыжий пока был жив, но это «пока» грозило оказаться очень недолговечным. Грудь его, подобно орденским звёздам, украшали две дырки, называемые в среде криминалистов «пулевыми отверстиями». Рыжий выкатил глаза и часто-часто мигал, как будто собирался заплакать.
Акула остановился около него и чуть наклонился.
- Кто … вас … послал? – раздельно сказал он, стараясь как можно чётче произносить слова, чтобы пробиться к затуманенному сознанию умирающего.
- Ма … ма …, - хрипя и булькая, выдавил из себя Рыжий.
Акула кивнул, поняв это как «Матвей». На самом деле Рыжий говорил: «Мама». Он уже не воспринимал ни происходившего вокруг, ни того, что ему говорилось.
- Ма …, - опять прошептал Рыжий. На губах у него вздулись красные пузыри. Левая нога вдруг стала мелко-мелко дрожать, по телу прошла судорга, на мгновение исказившая лицо. Он шумно выдохнул и замер.
Акула выпрямился.
- Вот и всё, - сказал он Ахмедову, который прилип к стене комнаты, как только началась стрельба, и оставался там до сих пор. Лицо его было песочного цвета, в тон обоям. – Порядок, порядок уже. Не волнуйся.
Ахмедов шумно сглотнул слюну.
Акула достал переговорное устройство.
- Гурам, как у тебя?
- Всё в порядке. Тихо. Движения нет.
- Через пятнадцать минут спускайся вниз и отправляйся назад.
- Понял. Отбой.
Связавшись с остальными, Акула отдал приказ двигаться обратно к Хасану.
Вазген и Ашот уже принялись сноровисто упаковывать трупы. Технология избавления от них здесь была отработана не хуже, чем в команде Матвея. Только, вместо котельной они использовали кладбище, находящееся на территории, контролируемой Хасаном. Тела элементарно закапывались без могил и опознавательных знаков.
И, напоследок, Акула набрал номер хозяина.
- Всё в порядке, - сказал он.
- Что сделали? – спросил Хасан.
- Две зачистки. Прямо здесь на месте.
- Кто?
- Как мы и думали. Это он.
- Точно? – переспросил осторожный Хасан. – Ты уверен?
- Абсолютно, - убеждённо заявил Акула. – Человек перед смертью сказал.
- Понятно, - задумчиво произнёс Хасан. – Значит, война.
- Выходит так.
- Давай всех сюда. Будем начинать немедленно, пока они не очнулись.
- Хорошо, хозяин. Ребята уже выехали. Я буду минут через тридцать.
- Хорошо, - Хасан отключился.
- Закончите с этими, - сказал Акула Вазгену с Ашотом, имея в виду трупы, - и быстро к хозяину. Сейчас каждый мужчина на счету.