– Это куртка Макса. Помните вечеринку в сентябре? Тогда было холодно, и он дал мне свою куртку, а я забыла вернуть. Она лежала у меня в комнате.
Глядя на расстроенное лицо Тинки, я могла поклясться, что куртку она вовсе не забыла отдать, а наверняка хранила где-то под подушкой. Мужчины же переглянулись, затем Мирон подошел и забрал вещь у Тины из рук.
– Вроде его. Серый, найди фотографии с бала, поищи там эту куртку. И покажи ее домработнице, пусть опознает.
Молчаливый Серый кивнул и аккуратно забрал вещь у Воронцова. Красная, как рак, Тина устроилась рядышком со мной на диванчике, награжденная презрительным взглядом Глеба.
– Ну, раз проблема решена, – деликатно кашлянул Григорий. – Полагаю, нам есть что обсудить. Тина, Полина, пройдите, пожалуйста, наверх.
Молча встав, мы с Тиной поднялись и тут же заняли место у лестницы, присев возле перил и прислушались. Несмотря на то, что переговоры велись тихо, кое-что нам все же удалось узнать.
– Как это понимать, Мирон? – возмущенно спрашивал Гриша. – Мы же друзья, следовательно, не можем подозревать друг друга в таких гнусных злодеяниях!
– Я тоже так думал, Молот, – высокомерно парировал Воронцов. – Но посмотри, что мне прислали сегодня.
Послышался какой-то хруст, затем шелест бумаги. Я вытянула шею, грозя свалиться с лестницы и обнаружить наше с Тиной присутствие.
– Чертовщина какая-то, – в диалог вступил Глеб. – Что еще за доброжелатель?
– Я выясняю это.
– Лучше бы ты за братом следил!
– Глеб, хватит.
– Не смей мне указывать! Я и без твоих вшивых …
– Может, уже удалишься отсюда?
В гостиной повисло тишина, затем Мирон произнес:
– Я поеду к Юсову. Ты со мной, Молот?
Видимо, Гриша согласился, потому что вскоре они удалились. Вздохнув с облегчением, я уже собралась выпрямиться и ехать домой, как увидела перед собой носки черных ботинок. Задрав голову, я с недоумением посмотрела на обладателя обуви, гадая: как он так бесшумно смог подняться?
– Подслушиваете, – Глеб сурово взирал на нас сверху вниз.
– Подслушиваем, – не стала отпираться я. Тина что-то пробурчала.
Следующий час мы выслушивали гневные нотации от Глеба, который был крайне недоволен нашим поведением, а особенно – Тиной, посмевшей хранить куртку «этого отродья». Я попыталась заступиться за подругу, но под взглядом Глеба быстренько заткнулась и старательно изображала предмет мебели.
Спустя еще минут двадцать брат Тины выдохся, и, строго наказав нам оставаться дома и никуда не выходить, уехал по каким-то делам. Убедившись, что машина Глеба выехала за ворота, а охранники в количестве трех штук зорко стоят на страже, я повернулась к подружке:
– Что делать будем?
– Куртку жалко, – потерла нос Тина.
– Сочувствую, – я уставилась в окошко. – Мне домой надо.
– Зачем?
– Так живу я там. Завтра на работу.
– Слушай, – приободрилась Тина. – А ты поняла, о чем Гриня с Мироном толковали? Ну, про доброжелателя.
– Не совсем. Видимо, Мирону кто-то записку подбросил, мол, ищите брата у Бельских, или что-то в этом роде. И подписался: доброжелатель. Кстати, помнишь тех двух, что Макса в лесу бросили? Я одного из них узнала. Это охранник Мирона, которого Клыком называют, тот, что со шрамом.
– Да ты что, – протянула подружка. – Интересно получается, это свои же Макса в лес и приволокли? А второй?
– Второго не заметила, – загрустила я. – Его вроде Гвоздь кличут.
Вскочив, Тина принялась наворачивать круги по гостиной, что-то бормоча и причитая.
– Это что же получается, – замерев посреди комнаты, вдруг сказала она: – А если это Мирон сам все и организовал, чтобы братьев моих подставить? Ты смотри, еще и с кинологом приехал! Как будто чувствовал, что собака след возьмет!
– Тогда бы он так просто не уехал.
– А что ему еще делать оставалось? – возмутилась Тина. – Макса-то тут нет! Предъявить нечего, вот и уехал.
– Ты говорила, Мирон брата любит, – напомнила я. Подружка сникла.
– Тогда охранники Ворона на кого-то другого работают. Только вот на кого? Слушай, надо ж ему сказать.
– Что? – уследить за ходом Тининых мыслей я не могла.
– Так сказать, что Клык – предатель. А то не ровен час, он и Мирона ножичком чик-чирик, и в – лес. Около нашего дома.
– И что ему скажем? Откуда мы это узнали?
Тина пригорюнилась, а затем просияла.
– А давай письмо пошлем. Как тот Доброжелатель.
В том, что это хорошая идея, я усомнилась сразу. Но окончательно убедилась в этом, когда мы с Тинкой, кряхтя и пыхтя, вылезали сначала из окна ее комнаты на дерево, а оттуда – на соседский забор.