– Мне нужно уходить, – сказала, помолчав. – Мне нельзя оставаться здесь слишком долго.
– Почему?
– Потому что я настоящая и тут, и там. Когда ты здесь, на самом деле ты спишь, а я не отдыхаю. Без сна тяжело. И дедушка начинает ругаться. Он не любит, когда я ухожу в Нижний мир, говорит, что мне еще слишком рано.
– Айви, сколько тебе лет? – спросил Федор.
– Восемнадцать. Я уже взрослая! – Она с вызовом вздернула подбородок. Наверное, ей часто говорили, что она еще маленькая. – Я просто слишком рано его услышала. Он позвал, и я спустилась сюда.
– Как это было? Ты боялась?
Ведь наверняка боялась, если даже ему, взрослому мужчине, здесь не по себе, а она была еще ребенком.
– Я не помню. Я видела его два раза, но совсем ничего не помню. Так обидно.
Ей было обидно, что она не помнит встречи с чудовищем, а ему хотелось все забыть.
– В последний раз он дал мне подарок.
– Этот? – Федор посмотрел на змейку на своей ладони.
– Она красивая, правда? Жалко, что в Верхнем мире она выглядит иначе. Хочешь, я попрошу дедушку, чтобы он выгравировал змейку на твоем браслете? С внутренней стороны, чтобы никто не видел.
Федор не хотел, но все равно кивнул. Из рук Айви он был готов принять любой подарок, даже булыжник, которым она огрела его по голове. А она обрадовалась, вся засветилась ровным серебряным светом.
– Я пойду, – сказала с легким сожалением в голосе и исчезла, взмыв вверх ласточкой.
Федора разбудили странные ухающие звуки. Он сел и поморщился от боли в голове. Могло быть и хуже. Если бы Айви не рассчитала силу удара или и вовсе не пошла за гостем к озеру.
Его одежда, высушенная и аккуратно сложенная, находилась рядом. Сколько же этой ночью Айви спала? И спала ли вообще?
Одевался Федор быстро, в кармане штанов нащупал серебряный слиток. Никакого сходства с уже виденной змейкой. Даже отдаленного. Вот такие чудеса.
Снаружи было по-утреннему свежо. Рассветный туман уже уполз обратно к озеру, и воздух казался кристально-прозрачным. В этой прозрачности звуки разносились очень далеко, даже тихие. Во дворе Аким Петрович, голый по пояс, колол дрова. Колол легко, казалось, не прикладывая никаких усилий. Под загорелой, выдубленной солнцем кожей перекатывались совсем не стариковские мышцы. В сравнении с ним Федор выглядел настоящим дохляком. И это было обидно. Захотелось продемонстрировать молодецкую удаль, вот так же, играючи, переколоть все дрова. Но здравый смысл нашептывал, что сейчас он и есть дохляк, что с Акимом Петровичем ему не тягаться.
– Горазд ты спать. – Старик с силой вогнал топор в колоду и обернулся.
– Доброе утро, – поздоровался Федор.
– По тебе не особо видно, что доброе. – Аким Петрович оглядел его с подозрением, а потом сказал: – Ладно, иди умывайся, Айви уже на стол накрыла. Только сначала отдай мне слиток, тот, что она тебе подарила. – Он протянул руку, и на жилистом запястье старика Федор увидел браслет, состоящий из двух потемневших от времени серебряных пластин.
Как от кандалов, мелькнула в голове мысль, и кожа на руках зачесалась.
– Что смотришь? Не шибко красиво? – спросил старик.
– Нет, просто воспоминания не слишком приятные. Как он снимается? – Федор кивнул на браслет.
– Никак. Замка нет. Если только расклепать, а потом по новой склепать. Но снимать я тебе его, парень, не советую. Пока ты здесь, так безопаснее, а без замка есть надежда, что не потеряешь. Потянуло тебя вчера в озеро, да?
– От Айви узнали?
– Да. Это мой недосмотр. Подумал, что он сдоволился, не учел, что ты в нынешнем своем состоянии для него легкая добыча. Что ж не воспользоваться… Голова сильно болит? У Айви рука крепкая. – Старик хитро усмехнулся.
– Все хорошо. – Федор не удержался, потрогал затылок. – Жить буду.
– Жить будешь, в этом я не сомневаюсь. Ты, по всему видать, живучий. Ну так что, отдашь мне слиток?
Федор кивнул, достал из кармана подарок Айви.
– В Нижнем мире он на что похож?
– На змейку.
– На змейку, значит. Он не оригинален, за столько лет мог бы что-нибудь поинтереснее придумать.
Старик говорил, но Федор его почти не слышал. Зато он снова услышал зов, отдаленный, но явственно ощутимый.
– Зовет? – Аким Петрович нахмурился.
– Зовет. – Он кивнул.
– Постараюсь сделать все быстро, но мыться иди к колодцу. К озеру не суйся.
Вода в колодце была такой холодной, что сводило скулы, но Федор не просто умылся, но еще и окатил себя этой невыносимо ледяной водой. Холод вышиб из тела дух и на время заглушил зов. Федор подставил лицо робкому утреннему солнцу, улыбнулся. Он стоял, закинув лицо к небу, когда его руки́ коснулись.