- Так говорят при дворе, - гордо улыбаясь, заявила Кэтрин, - может, он и бастард, но его привлекают только самые красивые из женщин. Я слышала, что он предпочитает женщин из других королевств. Экзотических женщин.
- Что ж… Значит, он глупец, - качнув головой, заявила Каролина, - самые красивые женщины живут в Весмере. Только совершенно лишенный ума мужчина будет искать красавиц где-то еще.
Мирна вжалась в спинку сидения, словно надеясь провалиться сквозь нее. От всех этих новых фактов голова шла кругом, и хотелось как можно быстрее покинуть карету и перестать слушать спутниц.
Ведь те даже не догадывались, что глупцом сегодня была она, а вовсе не Грегор Фаулз.
Боги! Какая же она недалекая, наивная девчонка! И о чем он думала? На что рассчитывала?
Что нищая провинциалка с севера очарует такого видного мужчину? Он бастард, да... Но уж больно явно заботилась о нем леди Виолетта, уж больно увлеченно говорила леди Кэтрин. Наверняка он непростой человек, да и его происхождение... Пусть и не законный, но он сын короля!
Она совсем запуталась, совсем не чувствовала двор, не понимала, кто в нем важен, а кто нет. Она была не на своем месте, не в своей среде. Она была рыбой, выброшенной на горячие пески пустыни.
Больше, чем когда-либо, ей сейчас захотелось домой.
Она закрыла глаза в надежде вызвать воспоминания о дорогих сердцу местах и людях. Но отчего-то перед ней возник вовсе не образ величавого севера, а старая, почерневшая деревянная статуя: человек в длинной рясе со сложенными в молитвенном жесте руками.
Эта статуя изображала Святого - бога, которому молилось все королевство, и который считался единственно верным.
Каждый человек должен был приклоняться перед ним хотя бы раз в неделю в храме. Отец Мирны, князь Джереми Голдис, был искренне верующим, поэтому приклонялся каждый день в собственной небольшой часовне.
Пожалуй, только благодаря своей вере он продержался так долго. Самоубийство - тяжелый грех. Если бы не страх перед гневом Святого, отец покончил бы с собой намного раньше. Он был слишком несчастен.
Мирна всегда молча и терпеливо слушала религиозные наставления отца, и соблюдала традиции, предписанные церковью, однако втайне от родителя следовала верованиям северян. Их она впитала с молоком матери. Их она слушала почти каждый вечер перед сном от нянек.
Лишь один раз Мирна приклонилась перед статуей Святого по своей воле.
В тот день она особенно ясно понимала: ее мир разрушился, а ее жизнь перестала принадлежать ей.
Она помнила, что едва выносила боль, которая таилась у нее в груди. Боль, подкармливаемую огромным страхом.
Все, о чем она могла думать, это то, что скоро ей придет конец, и она не сможет сделать ничего, чтобы предотвратить это. Ей думалось, что она разделит судьбу отца, что не вынесет, не преодолеет препятствия, и однажды служанка найдет уже ее тело подвешенным за перила библиотечной лестницы...
Сейчас это воспоминание представилось ей настолько ясно, что в какой-то момент Мирна словно бы перенеслась назад во времени, почувствовала запах плавящегося воска - в часовне всегда горели свечи, вой ветра, доносящийся с улицы, и даже услышала тихие шаги, а затем старческий голос:
- Моя леди.
Мирна помнила, как тут же вскочила и поспешно вытерла рукавом слезы. Она заставила себя нацепить легкую улыбку, чтобы не показаться грубой перед мужчиной, который доставил вести о ее судьбе.
- Епископ, - она поприветствовала его, уважительно приклоняя голову.
Как сейчас Мирна помнила эту скукоженншю худощавую фигуру, остановившуюся у самого входа в часовню. Он словно бы боялся подойти к девушке слишком близко.
Впрочем, долго держать дистанцию он не стал.
- Моя дорогая… Прошу, присядьте здесь, - епископ Херефор мягко постучал по скамейке, на которую сам только что сел, - я смог донести до короля весть о вашем положении.
- За что я вам очень признательна! – воскликнула Мирна, устраиваясь рядом с ним и нервно теребя кружево, которое украшало ее платье.
- Я знаю, дорогая, я знаю. Но я и не мог оставить вас одну после смерти вашего отца… Такой почтенный человек… Но, увы, на его долю выпало много несчастий, - епископ помолчал немного, собираясь с словами, - король тоже вспоминает вашего отца с теплотой, поэтому также вас не оставит.
Слезы грозились снова покатиться из глаз. Мирна не могла описать словами свою благодарность. До тех пор казалось, что она осталась совершенно одна…
Впрочем, видимо, ей и не казалось. Она и сейчас совершенно одна.
Однако тогда Мирна была абсолютно уверенна: если у короля найдется достаточно сострадания к ней, он надет ей новый дом и, возможно, нового жениха. Это были ее единственные надежды.
Будучи незамужней девушкой, она не имела права самостоятельно распоряжаться наследством. Конечно, оно было небольшим - отец потерял практически все. Но все же родовое поместье и обширные княжеские земли оставались в ведении семьи. После смерти ее отца, три года назад, эти земли должен был унаследовать ее муж. Однако... Капитан Вильям Хантинг не успел вступить с ней в брак. И письмо из Военного Министерства принесло не только новость о героической смерти офицера, но и ввело в смуту весь Дурхам. У княжества теперь не было наследника. У княжества не было господина.
А у Мирны были связаны руки. Ей полагалось нести траур по погибшему жениху и целый год она заодно со всем княжеством находилась в подвешенном состоянии. Местному епископату поручено было управлять княжеством все то время, но Церковь Святого на севере не пользовалась популярностью, и так мятежно настроенные люди начали волноваться, и когда Мирне позволено было снять черное платье, и она обратилась к епископу Херефору с просьбой рассказать королю о ситуации в княжестве, тот охотно согласился.
Она помнила, как, вернувшись из затянувшейся поездки и встретившись с ней в скромной родовой часовне, епископ говорил:
- Вам следует отправиться в столицу и остаться при дворе, пока король не подберет вам подходящего… - епископ посмотрел нежно на бедную девушку и выдавил улыбку. Она была ужасно напугана и, кажется, он искренне сочувствовал, не хотел волновать ее еще больше, и сказал настолько нейтрально, насколько мог, - пока не определит для вас подходящее будущее.
Под подходящим будущим подразумевалась подходящая партия. Тогда Мирна ясно осознавала: скорее, не ей будут подыскивать пару, а Дурхаму - господина. Но она на это согласилась бы. Как никак, и с первым своим женихом Мирна едва была знакома. И если бы не отдаленность княжества от столицы, если бы не мятежно настроенное население и долги отца, которые лягут на ее супруга, перспектива возглавить крупный и важный регион страны оттеснил бы на второй план подпорченную репутацию Мирны. Возможно, тогда бы поиски мужа не стали такой проблемой...
Княгиня выглянула в окно кареты. Погода ухудшалась, по стеклу стучали мелкие капли дождя, в ночной черноте раздавались завывания ветра.
«Если я не найду супруга, - подумалось ей, - кому достанется Дурхам? И куда денут меня?». Стало тошно, тоскливо, обидно. И кто только писал эти законы? Почему она не могла унаследовать титул и земли отца? Почему это должен был сделать посторонний мужчина? И как так вышло, что никто, ни один законотворец, не подумал о таком варианте, что единственным наследником останется незамужняя дочь?
Она вздохнула с тяжестью и даже не заметила, как на нее косо посмотрели Каролина с Кэтрин.
«Отдадут княжество епископату, - подумала Мирна с тоской в сердце, - а меня куда? В монастырь? Вот уж монахини обрадуются язычнице! Или найдут какого-нибудь пятиюродного племянника, которого назначат наследником и распорядителем моей судьбы. Нет. У него вряд ли найдутся деньги, чтобы погасить долги отца. Такое наследство и врагу не пожелаешь, - вдруг в груди защемило от новой мысли, - как и такое приданное... Будь я красива, как сама богиня Адрис, будь я образованнее, умнее и воспитаннее всех придворных дам вместе взятых - все равно любой еще подумает, прежде чем брать невесту с таким багажом. А, видят боги, я не богиня красоты и ничего не смыслю в манерах...».