- Когда мне выезжать? - спросил граф Фаулз.
- Сегодня. Крайнее - завтра.
- Я вижу, эта ваша с советом министров идея совсем свежая! Вы не могли придумать это и предупредить меня раньше?
- Так уж вышло, - король, казалось, уж начал оправдываться, но его настроение резко переменилось. Ему было досадно, что не удалось вывести сына на откровенный разговор, и это сожаление быстро переросло в сердитость. Ор выговорил то, что крутилось в голове, - и, в конце концов, что мешает тебе сорваться с места? Со двора ты и сам рад смыться при любой удобной возможности, вещи тебе соберут за три минуты, а коня своего ты каждый день разогреваешь до пены. Ты, считай, в любой момент готов к пути!
Что ж. Что правда, то правда. Выпад отца никак не задел графа Фаулза, он и не вспомнил о том странном, стягивающем грудь чувстве, о мимолетном, ничем не обоснованном сомнении, а стоит ли ему уезжать. Уж что-что, а прятаться от самого себя темный принц умел.
Правда сейчас Грегор немного беспокоился за Мефиса. Вроде вчерашнее происшествие им обоим не навредило, но граф, тем не менее, подумывал освободить скакуна от их ежедневных вечерних тренировок. Хотя бы на пару дней. А замес это придется гнать его на север! Или на сей раз взять только экипаж?
Нет, северяне не оценят. Грегору намного выгоднее будет предстать перед ними верхом на неистовом родовитом коне. Это хоть как-то улучшит его положение. Но опять же терзать Мефиса... Так не хотелось вредить ему! Нужно что-то придумать.
Но ехать придется в любом случае, так или иначе.
Не скажет же он королю, что отказывается от выполнения обязанностей из-за неопределенных чувств к княгине! А ведь он и не был полностью уверен, что эти чувства есть, и что они неопределенные. Подумаешь, посетила пара фантазий ночью. Да молодому здоровому мужчине и не такое придет в голову!
Кристофу, впрочем, только дай повод такое услышать - оглянуться не успеешь, а он уже поставит их с леди Мирной под свадебную арку!
Некоторое время они обсуждали детали предстоящего визита. Ничего нового: «сделай то, скажи это». Грегор мысленно сводил все эти наставления к одному: «Сделай так, чтобы нам было хорошо». И, так или иначе, он почти всегда этого добивался.
Он легко находил общий язык с людьми, если те смотрели на него, как на посла, а не бастарда. Да и сам он при этом чувствовал себя иначе. Не был таким враждебным и напряженным, легко подстраивался под разговор и собеседника, с некоторыми иностранцами, пожалуй, он мог бы завязать дружбу, если бы захотел. Порой ему в голову даже приходила мысль надолго уехать в другую страну и посмотреть, каким человеком он там станет.
Но Грегор не решался оставить Кристофа без присмотра. Им вертели все, кому ни попадя, его жена пристрастилась к вину, а дочь... Чудилось отчего-то, что Лилиан не желает отцу добра. Разве что Джозеф мог послужить слабовольному королю опорой, но а кто тогда позаботится о самом мальчике?
Внезапно в мыслях промелькнул и образ княгини... Но граф Фаулз отмахнулся от него, как от неуместного. В конце концов, они не настолько хорошо знакомы, чтобы леди Мирна могла как-то повлиять на его решение остаться в Весмере.
Когда их с королем разговор почти закончился, и они обо всем условились, спокойно попрощаться помешал стихийный катаклизм, явившийся в лице возбужденного, даже больше обычного, Джозефа.
Он влетел на террасу так быстро и стремительно, что ни у одного из гвардейцев не было ни шанса его остановить.
- Грегор! Грегор! Скорее! - он почти что набросился на брата, схватил его за руку и попытался поднять со стула.
- Во имя Святого! Джозеф! Я же говорил тебе, что нельзя мешать, когда взрослые разговаривают о важных вещах! – король вскинул руки, но дальше этого его воспитательный порыв не ушел.
- Что случилось? У тебя глаза так вылупились, что сейчас вылетят! – шутливо подразнил Джозефа брат.
Он встал, сделав вид, будто это принц его поднял.
С Кристофом они всяко все обсудили, и Грегор не видел ничего плохого, чтобы немного пообщаться с Джозефом перед отъездом.
- Там леди Мирна... Пошли!
Взбудораженный мальчик не мог толком объяснить, но одно только упоминание княгини Дурхама заставило сердце сжаться.
Грегор с удивлением обнаружил, что хоть и отгоняет мысли о ней с легкостью, когда ее нет рядом, стоило только услышать о ее появлении, как его захлестнуло противоречивыми и непривычными чувствами. В груди потеплело, но по телу побежали мурашки, будто от холода, в голове, словно он уговаривал себя, закрутилось: «И что с того, что она здесь?», - но при этом внезапно возникло и сразу набрало силу желание поскорее ее увидеть.
К тому же по лицу Джозефа, по его округлившимся глазам было видно: что-то случилось.
Что-то плохое? Что-то хорошее?
Неважно, он должен знать в любом случае!
Грегор спешно попрощался с отцем и позволил Джозефу увести себя с террасы.
Вдвоем они направились на внутренний двор, где проводился пикник для гостей, но сейчас здесь было совсем мало народу. Одни престарелые лорды и леди сидели на скамейках, да слуги меняли местами тарелки с вкуснейшими угощениями: лакомствами, пирожными, маковыми булочками с корицей или ванилью, яблочными пирогами, шоколадными конфетами и многим другим.
Джозеф, хоть и был сладкоежкой, сейчас и не глянул в ту сторону и повел брата прочь, ближе к конюшням и въезду во дворец. Вскоре на пути им стали попадаться придворные. Они активно что-то обсуждали и то и дело оглядывались куда-то вперед. В том направлении, в каком двигался принц.
У самых конюшен людей было больше всего.
Грегор заметил группки молодых леди, дам с их мужьями... Но самое большое сборище организовали те, у кого и не было привычки собираться.
Молодые лорды полукругом встали у конюшен, окружив несколько смущенную, но не испуганную и, кажется, даже довольную происходящим, леди Мирну.
Увидев ее, Грегор невольно замер, и Джозеф, тащивший его за руку, чуть не споткнулся, когда брат остановился.
Граф Фаулз словно бы и не заметил этого. Он глядел на княгиню и не мог поверить своим глазам: хрупкая, изящная и такая беззащитная, она, впрочем, гордо сидела верхом на чудной, в яблоках, лошади.
Причем держалась она уверено, не боялась животного, поводья правильно лежали в ее руках, маленькая ножка, чуть выглядывавшая из-под юбки, крепко держалась в стремени.
Леди Мирна, чуточку растрепанная (но оттого она казалась еще более притягательной), точно знала, как ездить верхом, и, видно, прекрасно в этом деле поднаторела.
Молодые лорды глядели на нее, раскрыв рот и вылупив глаза. И по лицам незамужних дам было видно, как их это бесит.
Но мужчины невероятно просты по своей природе и, как дети, ужасно любопытны.
Слухи и сплетни, которые так любят молодые леди, занимают и лордов... Но они полностью меркнут в их глазах на фоне прекрасной девушки, способной уверено держаться в седле.
Женщины так увлеклись заботой о своей красоте, что как-то забыли: одна из самых привлекательных для мужчины вещей - разделение их увлечений. Любой из этих лордов простит девушке отсутсвие неземной красоты или огромного приданного, если она с искренним увлечением будет ходить с ним на конные выставки и с азартом наблюдать за его охотой.
А за Мирной, к слову, числилась и красота (хоть дамы всячески убеждали лордов в обратном).
Княгиню Дурхама буквально взяли в осаду. Лорды принялись задавать ей вопросы.
Где она научилась ездить верхом? Как она добралась до замка? Какой породы ее лошадь?
На все вопросы Мирна отвечала ладно, хоть и чуточку смущенно. Но этот легкий румянец был так ей к лицу...
Вдруг один из окруживших ее, молодой и недурной собой граф Гродерик воскликнул: «Да что же мы как звери? Миледи, должно быть, устала с дороги!», - а затем подал Мирне руку и помог ей спешиться.
Наблюдая, как он обхватывает Мирну за талию, берет ее под локоть и спускает на землю, Грегор готов был прикончить засранца на месте. Это он должен был стоять возле Мирны, помогать ей спуститься, прикасаться к ее стройному красивому телу...