Я считаю, надо думать, что ты вешаешь в Instagram. Надо, чтобы посты делали людей лучше. Похороны собаки — явно не о том. Но из его поста я поняла, что его прет от печали, что ему нравится быть частью трагедии — так он себя чувствует живым и значительным. А вот я больше всего люблю постить, как моя сестра собирает какашки за своей собакой, когда мы идем гулять. Почему не быть самим собой и не показать себя как есть? Чуть ли не в первый раз, когда меня застукали папарацци, я каталась на доске на Гавайях. Я себя даже не узнала. Увидела фото в журналах и подумал: «Круто. Альфред Хичкок жив и любит водные виды спорта». Но нет, это я была. Когда подруга мне сказала, что видела снимки в сети, это так прозвучало, как будто мои родители, оба, погибли на пожаре. Но я тут же с гордостью запостила самую жуткую фотку в Instagram, потому что мне показалось, она смешная до уржачки. Я часто над собой смеюсь в этой книжке, но поймите, чувствую я себя хорошо, я здорова, сильна и вдувабельна. Я не самая горячая телочка в помещении. Я типа третья по горячести барменша у «Дейва и Бастера» в Цинциннати. А в другой раз, когда папарацци меня поймал за возмутительным актом поедания сэндвича, я тут же вывесила уточнение по поводу мяса (они написали «с ветчиной», но он был с прошутто).
С другой стороны, есть же мужчины и женщины, мы все их знаем (и знаменитости, и обычные люди), которые постят только потрясающие фото своего брюшного пресса или снимки, на которых они внезапно такие все ослепительные. Нет, ну их всех. Я даже знать не хочу никого, кто не едва держится из последних сил. Социальные сети — отличный инструмент для нас, интровертов, и приличных людей вроде того. В них проходит меньше времени между тем, как подумаешь, что кто-то крутой, и поймешь, что он же — отстой. Не понимаю, как интроверты выживали без интернета. Да и с интернетом. Я вообще не понимаю, как мы выживаем. Кажется, это невозможно.
Теперь, зная, что я интроверт, я лучше управляюсь с этой своей особенностью — и, в общем, начала видеть в ней положительные стороны. Например, широко известно, что многие СЕО — интроверты, и я тоже хорошо себя чувствую, когда руковожу, над чем бы ни работала. Я собираю вокруг себя умных, талантливых людей, позволяю им делать свою часть работы, выслушиваю их идеи и просчитываю, как успешнее с ними сотрудничать, чтобы на выходе получить лучшее из возможного. Я сама пишу себе шутки, когда дело касается стендапа, но все остальное я создала благодаря совместной работе небольших команд смешных людей, которые работали самостоятельно; так я больше всего люблю делать дело. Никого не удивит, что многие писатели — интроверты, так что сценарная группа моей программы с удовольствием по чуть-чуть работает бок о бок, а потом все исчезают по одному и прячутся в свои творческие коконы по домам, чтобы заняться делом. Мы в основном пещерные жители, общаться у нас получается только очень ограниченное время. Если взять любой рабочий день сценарной группы, расписание его будет выглядеть примерно так:
Полдень: Группа собирается в офисе.
12.15: Группа заказывает обед. Все хотят супа, но суп доставляют по два часа, так что останавливаемся на Bareburger. Кайл Данниген всегда заказывает дольше всех, потому что не употребляет глютен и лактозу, и нам всем вечно приходится это выслушивать. (В этом году он слез с безглютеновой и безлактозной диеты, и мы все злимся, что он бросил — после того, как мы столько об этом наслушались.)
12.16–12.59: Группа обсуждает, как долго везут обед, и ноет.
13.00–13.15: Обедаем и треплемся про шоу «Холостяк».
13.15–13.30: Перерыв на сходить в туалет. Курт Мецгер рассказывает, как он отлизал стремной девице.
13.30–14.00: Обсуждаем идеи сцен либо моем кому-нибудь кости. Смотрим ролики на Joutube.
14.00–15.00: Обсуждаем, чем перекусить. Я в сотый раз иду пописать.
15.00–16.00: Переписываем сценарий, чтобы стало поживее.
16.00–19.00: Все пишут у себя дома, в безопасности.
Трудно быть на людях, когда пытаешься что-то придумать, и я не понимаю, как работают авторы вечерних шоу: они весь день вместе, выдают шутки и сцены. По-моему, мне повезло, что у меня огромная команда, в которой все позволяют другим делать свое дело, а когда каждый пишет свое — это самое лучшее. Мы с сестрой Ким часто садимся рядышком на диван и пишем один и тот же фильм, тихонько, не разговаривая — даже не часами, а день за днем. Скажем друг другу по паре фраз, и все они о еде.
Так что в заключение я хочу отдать должное секретному оружию интровертов — одному из величайших приемов, который позволяет нам справляться с ситуациями, требующими пребывания на людях. «Уход по-английски» — его я довела за годы до совершенства. Никакой обиды для англичан в этом названии нет. Вы, ребята, просто гении, раз придумали и запатентовали способ слиться так, что никому ничего не приходится объяснять. Даже если я напилась, я могу выскользнуть отовсюду, незаметно, как ниндзя, никого не предупреждая, — классический поступок интроверта, всегда так делаю. Я как Омар Литтл из «Прослушки». На самом деле нет. «Эми, я не видела, как ты вчера ушла… ты не попрощалась!». Ну а то, зайка моя. Если я с тобой попрощалась, то по чистой случайности, потому что ты стояла в дверях, когда я взяла на них курс.