Моя наивность полагала, что в карманах окажутся ключи от машины. Ну или телефон… Правда, я понятия не имею, чем бы мне помог телефон. С памятью на цифры у меня так себе, да и тех, кому я могла позвонить в подобной ситуации, не осталось…
Разве что, кому-то из папиных друзей. Только вызывать в памяти то, чего я определённо не помню, я не умела. А раз уж кошка разобралась с моим телефоном, то и вовсе, выходит, звонить некому.
— Избавляешься от улик? — доносится из-за моей спины.
Я вздрогнула, замерев с газовым баллончиком в руке. Сколько он там стоит уже? А одетый?
— Вижу, у нас по-хорошему не получается. — приблизившись, он нагибается и вырывает из моих рук баллончик. — Может, ты угомонишься?
— Может, ты мне уже начнёшь, что-то объяснять? — тихо парирую я. — Появился из ниоткуда, чуть ли не похитил, привёз к чёрту на куличики. Ты, правда, считаешь, что кто-то более благоразумный не пробовал бы избавиться от твоей компании? — решаюсь выпрямиться и повернуться.
Роман стоит напротив меня, совсем близко. В тёмных джинсах, слава богу. Смотрит странно, словно вот-вот на моём лице появится какая-то подсказка или ответ. Мне неловко от такого пристального взгляда, веду плечами.
— Ладно, поехали. — хмуро бросает он.
— Куда? А кофе? — не знаю, зачем я это говорю. Просто в его этот разборной танк мне совсем не хочется больше садиться. Я и так понятия не имею где я сейчас, но это по крайней мере дом! Здесь может быть интернет, компьютер и так далее. А он опять меня собрался куда-то перевозить!
— Давай попьём кофе. — он лениво идёт к кофейнику, открывает верхний ящик кухонной стенки и замирает с протянутой рукой. Словно придирчиво выбирает что-то в супермаркете.
Наконец на стол ставятся две чашки, довольно большого объёма. Белые, с какими-то надписями и изображениями, они привлекают моё внимание.
Подхожу к столу медленно, беспрестанно косясь на мужчину, что зачем-то полез в большой, двухкамерный холодильник.
— Сливки, наверное, тоже испортились.
Рома возвращается ни с чем. Быстро наполняет чашки доверху и берёт одну из них в руки. Выхватываю надпись на чашке: "Мой дикий зверь". И прежде чем успеваю закатить глаза или фыркнуть, мужчина делает глоток, демонстрируя рыжего толстого хомячка, притаившегося сбоку от надписи.
— Я всё. Поехали. — он ставит на стол пустую чашку и выжидательно смотрит на меня.
Да в смысле? Я ещё глотка кофе не сделала! Кто вообще кофе пьёт залпом?
— А я нет. Сахар имеется? — упираю руки в стол, давая понять, что не сдвинусь с места. Плохо, что в кухне не было ни стула, ни кресла или диванчика. Я бы ещё села и закинула ногу на ногу.
— Да, пожалуйста. — глядя на меня в упор, он протягивает руку к прозрачной сахарнице, и не глядя ставит её передо мной. Даже не моргнув.
Я улыбаюсь. Отчего-то мне кажется забавным, что Роман Зверь настолько хорошо ориентируется на кухне, пусть и на своей собственной. Если бы меня, например, Олька попросила подать сахар… Ну я бы точно не глядя его не нашла.
— Ложечку, пожалуйста, должна же я чем-то размешать сахар. — прищурившись, прошу я.
Он отворачивается и выдвигает один из ящиков. Поворачивается уже с чайной ложкой в руках, которую тут же опускает в мою чашку.
— А сладенького не найдётся? — не знаю, кто меня тянет за язык. Более нелепого и странного кофепития у меня в жизни не было!
— Конечно. — он озорно улыбается, отчего у меня дух перехватывает. Настолько эта открытая улыбка преображает его лицо, что оно кажется таким добрым, таким мальчишеским…
Сахарница движется по столу к моей правой руке, вторя движению пальцев мужчины.
— Пожалуйста.
Ну да ладно. Не будем заострять на этом внимание. Я вообще-то о печенюшке какой-то спрашивала или конфетке.
Наклоняю сахарницу, невозмутимо помешивая ложкой кофе. Я вообще люблю всё сладкое. Не только мучное и различные сладости, но и напитки. Пробую на вкус и замираю.
— Он же холодный… — проглотив остывший кофе, морщусь и возвращаю мужчине ложку.
— Ага! Поехали? — уверенным броском он отправляет ложку в раковину и вновь выжидательно смотрит на меня.
Да сейчас!
Фыркнув, иду с чашкой к одной из микроволновок. Мы люди не гордые. Мы и подогреть можем.
Ставлю чашку в микроволновку. Прежде чем закрыть дверцу, замечаю смуглого накаченного мужчину на ней в набедренной повязке.
Где-то я уже его видела… Шварц, что ли?
Поворачиваю чашку другой стороной и цепенею. Почерком моего отца на ней выгравировано: «Другу, на долгую память. Конон. 12. 03. 2010.»
Конон, Конан… Почему я раньше об этом не подумала? Кажется, мы с мамой несколько раз смотрели этот старый фильм.
— Это…почерк моего отца… — пальцы сами собой касаются незначительных углублений. Веду подушечками, вторя буквам и символам. На душе становится теплее.
— Я знал, что ты оценишь… — горячий шёпот обжигает макушку. Опять он подкрадывается… — Выбирал.
Мне не нравятся ни выступившие на коже мурашки, ни тембр его голоса, ни то, что я чувствую тепло его тела.
— Поехали, куда там ты собирался ехать. — резко отхожу в сторону, поворачиваясь к нему лицом. Он выглядит недовольным.
— Есть, конечно. — он пожимает плечами, кивая в сторону выхода из кухни.
— Мы, типа, в ресторан едем? — интересуюсь я.
— Типа.
Это прекрасно. Ресторан — это цивилизация, люди, интернет, возможно, и запасной выход, через который я могу слинять.
— Не радуйся, я заказал еду навынос. Мы просто съездим и заберём заказ. — словно читая мои мысли, приземляет меня мужчина.
Не успеваем подойти к входной двери, как нас нагоняет пантера. Активно перебирая лапами и облизываясь.
Я уступаю ей дорогу, опасливо сдвинувшись к стенке, отчего Зверь смеётся.
— Это твоя тень, Лиля. Почему ты её боишься? Вполне возможно, что когда-нибудь она станет твоей второй сущностью. Тем более, сейчас она сыта.
Ага! Значит, кошку он накормил чем-то, да?! А я… а мне эту тухлятину подсовывал! Или он её ей и накормил?
— Ага! Моя тень, конечно. Верю. — скептично пробурчала я. — Ты что-то её не боишься, умник.
— Она чувствует, что я сильнее. Мне бояться нечего. Ягуары очень умны. К тому же от меня почти не исходит угрозы… Во всяком случае, я очень стараюсь себя контролировать. Иные нападают либо во время охоты, либо защищая своё…
— Кто?!
Глава 12
Мы ехали, слава богу, уже с закрытым верхом. Я слушаю Зверя, раскрыв рот и не двигаясь.
— Из меня так себе рассказчик, Лиля. — весело начинает он. — Я планировал, чтобы кто-то из девушек тебя взял под крыло и ввёл в курс дела. Но на данный момент у нас нет возможности с ними встретиться. А за несколько дней, прежде чем встреча станет возможной, ты в свою очаровательную головку такого вобьёшь… В общем, Лиля, твой отец был руководителем сопротивления. Командующим. Главарём. Выбирай, что больше нравится. Они подружились с моим отцом ещё тогда, когда он не был генералом, а ты… Была эмбрионом, я так понимаю. — он задумывается, подсчитывая что-то в уме, и, немного погодя, продолжает:- Собственно ты и стала тем звеном, что соединила человека и иного. Иные — это оборотни, Лиля. — Роман поворачивается ко мне, выжидательно глядя в моё лицо.
Не понимаю, чего он от меня хочет? Мне пока сказать нечего. Ничего существенного я не услышала, кроме странных фантазий, что ли. Не знаю, как это назвать.
Теоретически можно предположить, что он супов называет иными, оборотнями. Просто это какой-то термин, который используется в его кругах. Но связать моего отца и кучку вооружённых людей, чьей целью стало уничтожение супов, это вообще ни в какие ворота. Мой отец генерал! Был…генералом… Он защищал людей, да! Но он не мог состоять в преступной группировке и занимать свою должность! Да и когда бы?