Когда шумиха вокруг мертвой девушки подле моей квартиры улеглась, я стал свыкаться с мыслью, что больше никто не захочет показывать меня по телевизору. По крайней мере, в ближайшее время. Того маньяка, кстати, так и не нашли. Может, оно и к лучшему... вдруг он все-таки знал, что я стою за дверью? Но тогда бы он мог решить прийти расправиться и со мной... но это навряд ли! Я же во всеуслышание сообщил, что ничего не видел, ничего не знаю, что обнаружил ее только в начале пятого, а его тогда уже и след простыл. Так что волноваться, собственно, не о чем, все сложилось как нельзя лучше.
А сейчас я собираюсь навестить мою бабулю. Она хоть и была старой грымзой, в конце концов, вырастила меня, а не бросила, как все остальные. Похоронена она, конечно, далековато... бензина сожгу уйму, но раз в пару лет можно себе позволить. В округе есть парочка кладбищ, но земля там уж больно дорогая, поэтому пришлось ее прикопать так далеко. Но она не жалуется. Мертвые же не жалуются, верно?
Я, вообще, очень аккуратный водитель, надо сказать. Соблюдаю все правила, не нарушаю. Очень импульсивный, правда, и могу обругать какую-нибудь телочку, как говорит мой друг Бага, решившую меня подрезать. Кто им права, вообще, дает-то?! Никогда этого не понимал... чего они пошли на поводу у женщин? Раньше же им и учиться не давали, сидели они себе вышивали крестиком или гладью, кому как нравится, и вытирали сопли детишкам. Куда лучше, чем нынче! Теперь же выпустили их всех на свободу, скоро, наверное, и макакам паспорта давать будут, чего доброго...
Так вот, еду я по шоссе, значит. Вокруг лес, птички поют, красиво. Правда, птичек-то я и не слышу, у меня музыка орет во всю. Шансунг какой-то, или как его еще называют? Ну, такие песни, которые поют в тюрьмах, скребя по решетке кружками, вы меня поняли, в общем. Противная штука, надо признаться... но вот включили ее на радио, а другие волны здесь что-то плохо ловятся, поэтому оставил я этот шансунг, не птичек же мне слушать, ей-богу.
Машин мало, будто повымерли все. Хотя кому, позвольте спросить, надо ехать в эту глухомань кроме меня? Не у всех же бабушки похоронены невесть где.
Еду я уже битый час. И чего я вообще поперся? Не было меня там года два, ну даже если и три, так что уж тут? Чего с ней станется-то? Она же мертвая, как-никак. Развернуться, думаю, что ли? Но чего тогда вообще столько проехал? Решил следовать дальше, хоть приберусь на могилке. А то, слышал, что заброшенные могут перекапывать и делать новые захоронения. А деньги мне за участок кто вернет, хотелось бы узнать?
Вот еду я, еду, уже и спать охота. Черт, что это?! Прямо передо мной выскочило нечто! Нечто в лохмотьях и бородатое. Проклятый бомжара! Я выворачиваю руль, чтобы с ним не столкнуться, и...
Не знаю, сколько времени прошло... видимо, я вырубился... пытаюсь встать и только теперь понимаю, что лежу. Лежу я на траве, в нос мне тычется стебель какого-то погнутого цветка. Тело пронзает адская боль, и я начинаю кашлять, отчего становится еще хуже. Пытаюсь восстановить дыхание. Главное не паниковать. Глажу себя по груди и стараюсь дышать медленно и спокойно. Каждый вдох причиняет сильную боль. Опускаю руку все ниже, поглаживая тело, чтобы расслабиться и собраться с мыслями. Одно понятно - рука не сломана. Это уже хорошо. С трудом пытаюсь разглядеть в опускающемся на лес сумраке свою машину. Она «обняла» капотом дерево. Очевидно, я вылетел через лобовое стекло при ударе. Лучше бы я сбил того бомжа...
Рука опускается все ниже, и я с ужасом нащупываю метаморфозы, произошедшие с моим телом. Живот порван. Из него торчат щепки. Чертово дерево! Вижу обломанный сук около зияющей в лобовом дыры. Точно, об него вспоролся. Стараюсь не паниковать, но осязание пальцами того, что должно находиться внутри меня, совершенно не успокаивает. Боже! За что?! Помоги мне, Господи! Хоть кто-нибудь, помогите! Я пытаюсь закричать, но боль моментально прерывает мой не успевший вырваться вопль.
Кругом ни души. Безумно жалею, что похоронил бабулю в такой глуши. И что бы она на все это сказала? В чем бы решилась меня обвинить, чтобы объяснить происходящее сейчас?
Эти противные мухи! Они жужжат, норовя отложить на меня яйца, чтобы вывести своих отвратительных опарышей. Я не труп! Слышите вы, сволочи?! Я живой! Так и хочется закричать, но слишком больно. До одури больно. Я бы предпочел снова вырубиться.
Такая мелочь, как комары, сейчас кажется огромной катастрофой. Боли от их укусов я не чувствую, это, и впрямь, как укус комарика на фоне полученных мною увечий. Но они так жутко пищат! Пронзительно, назойливо. Пытаюсь отмахнуться, но тело пронзает новая волна боли, и решаю оставить их в покое.